В глухих лесах
Шрифт:
— При моей дочурке, понимаете… Они рассказывали все это, не обращая внимания на то, что ребенок рядом. Поэтому я хочу только… — голос ее дрогнул.
— Это ужасно, — сказала Кэрол. — Вам нужно было попросить их не говорить об этом при… это… как это гадко. Но поверьте, для меня это тоже неприятно, и для Томми, моего брата. Он не заслужил этого. Так вот случилось… и… и отчасти из-за того, что вы запомнили номер автомашины моего брата.
Лиза Бернбаум вскинула руки и оперлась на них, наклонив голову. Внезапно она посмотрела на Кэрол, но теперь в ее взгляде сквозила осторожность.
—
Кэрол ждала этого вопроса. Еще вечером, после опознания, Кэрол поняла, что остается только один свидетель, который может дать показания против Томми. Майра упомянула некую женщину по фамилии Бернбаум из Коннектикута; Пол Миллер тоже говорил о свидетеле, который помнил номерной знак автомашины. Проанализировав имеющиеся данные, Кэрол без труда узнала адрес в справочном бюро Коннектикута.
— Я узнала о вас от частного детектива и от адвоката, который занимается этим делом. У вас есть полное право ничего не говорить, и я не могу настаивать, но неужели вы не видите, как важна для меня ваша помощь?
Взгляд Лизы Бернбаум стал мягче, она смотрела уже с сочувствием.
— Спрашивайте… Что вы хотите знать?
— Спасибо, — сказала Кэрол.
Они улыбнулись друг другу. Контакт был налажен. Никогда раньше Кэрол не приходилось играть роль следователя на допросе, поэтому она чувствовала себя не в своей тарелке.
— Одно обстоятельство не дает мне покоя. Как получилось, что вы запомнили номер машины? Потому что мне сказали, что есть свидетель и этот свидетель помнит только номер машины и больше ничего.
Лиза покачала головой в знак полного согласия.
— Память иногда срабатывает — просто диву даешься! Я видела машину, но даже не думала, что запомню хоть что-нибудь, я ведь не знала, что это будет так важно. И только позже, когда полицейские попросили меня рассказать, что я видела, и постараться вспомнить номер, только тогда меня вдруг осенило.
Кэрол взяла со стола пирожное, хотя ей и не хотелось есть: нужна была минутная передышка напряженно работающему сознанию. Кэрол безумно боялась, что она чем-то обидит гостеприимную хозяйку, и тогда Лиза Бернбаум не станет с ней разговаривать.
— Вы не могли бы подробнее рассказать, где и при каких обстоятельствах вы видели машину?
— Конечно. — Лиза тоже взяла пирожное. — Вкусно, правда?
— Очень!
Лиза отломила кусочек и отпила кофе из чашки.
— У моей племянницы Конни пару месяцев назад вырезали аппендицит, в Стэмфорде. Однажды вечером я пошла ее проведать и сидела у нее до тех пор, пока не истекло время, установленное в больнице для посетителей. Поэтому я и сказала полиции, в котором часу это случилось. Было начало десятого. Когда я шла по автостоянке к своей машине, то увидела медсестру, которая разговаривала с симпатичным молодым человеком (его машина стояла недалеко от моей). Молодой человек открыл дверцу, и медсестра села в машину. Было такое впечатление, что он предложил ей прокатиться. Вот и все, что я знаю. Потом они уехали. Я обратила на эту медсестру внимание только потому, что она работала и в палате Конни. Когда через месяц, прочитав в газете, что эта девушка исчезла, я все вспомнила, то сразу же
— Вы им описали этого человека и его машину?
Лиза кивнула.
— Как он выглядел?
Лиза задумалась.
— Симпатичный, — я уже говорила, — стройный такой, с хорошей фигурой и, кажется, у него были каштановые волосы.
— Как это — кажется? — спросила Кэрол.
— Ну, знаете, было уже поздно, поэтому я не уверена, какого цвета у него были волосы.
— Лиза, насколько я поняла, вы и номер машины могли не разобрать в темноте? Ведь машина стояла…
— Нет. Номер я видела прекрасно, потому что выезжала со стоянки сразу же вслед за ними.
— Ну хорошо. Хорошо. Но как же вы умудрились вспомнить его через месяц?
— А я и не называла весь номер, только несколько цифр.
Не успела Кэрол задать свой следующий вопрос, как из кухни донесся шум: кто-то хлопал дверками шкафчиков, звякнула посуда, послышалась беготня.
— Это мои близняшки, — радостно сказала Лиза. — Из школы пришли. Извините.
Она встала из-за стола и вышла из комнаты. Шум на кухне затих, и через минуту Лиза вернулась в гостиную.
— У них в школе сейчас перерыв. — Она села на софу рядом с Кэрол. — Мне бы хотелось, чтобы вы поговорили с ними… может, не сейчас, когда такое дело, а как-нибудь после.
Кэрол понимающе кивнула.
— Вы сказали, что не помните всех цифр номера?
— Так.
— Но полиции вы заявили, что помните, какой это был номер?
— Правильно. Сначала шли три буквы, а потом три цифры.
Когда Кэрол ехала в Коннектикут, она вспоминала все виденные когда-то номера автомашин: попадалось много нью-йоркских и коннектикутских, были и из Нью-Джерси, поменьше — из Пенсильвании и других штатов. Чем больше она думала об этом, тем больше крепла в ней уверенность, что в номере с такой последовательностью букв и цифр нет ничего особенного. Такие номера есть во всех штатах. Таким образом, все дело сводилось к одной детали, свидетельствующей против Томми.
— Вы уверены, что точно помните две цифры? — спросила Кэрол.
— Ну конечно же, две восьмерки.
Кэрол, совершенно сбитая с толку, лишь покачала головой:
— Этого не может быть, Лиза! Откуда такая уверенность? Ведь было темно! Даже если вы ехали некоторое время сзади и могли видеть номер, прошел целый месяц, прежде, чем у вас возникла необходимость вспомнить этот номер.
— Близнецы! — воскликнула Лиза Бернбаум. — Я запомнила цифры из-за моих близнецов.
Кэрол тупо уставилась на нее.
— Вот сейчас им уже по девять — на прошлой неделе был их день рождения. Но когда все это случилось, им было по восемь. Поэтому, увидев номер… я сразу же запомнила эти две восьмерки рядом, два близнеца, которым по восемь.
Говоря о своих детях, она тепло улыбнулась.
Кэрол глубоко вздохнула. Отчаяние охватило ее. Она понимала, что эта подробность и стала решающей для полицейских, и если уж на то пошло, то будет решающей на суде: из-за простого совпадения возраста детей с цифрами номера машины их мать запомнила этот номер. Кэрол поставила свой кофе на столик и встала: