В глуши
Шрифт:
(Она пока что видела только одного медведя – одного настоящего медведя. Он был далеко, на густо поросшей травой поляне, и Эмбер, кстати, сказала, что это черный медведь, и он, возможно, боится людей не меньше, чем они его.)
Еще у Кристиана и Эмбер на всякий случай должны быть рация и аварийный радиомаяк, так что, если случится что-то ужасное, они смогут связаться с базой и предупредить соответствующие службы. Лукас говорит, что компания «Второй шанс» для своей программы арендует тысячи квадратных миль угодий, которые примыкают к какому-то национальному парку, а это еще миллион акров гор, лесов и отсутствия цивилизации.
– В общем, если мы заблудимся или пойдем не той
Дон закатывает глаза, хотя вообще-то такая перспектива ее пугает. Они идут уже пять дней, и за все это время она не видела ни души, только ребят из группы. Она не замечает абсолютно никаких признаков жизни, кроме обрывков флуоресцентной маркировочной ленты, подвязанной кое-где на деревьях, чтобы подсказать наставникам, по какой тропе идти, да следов самолета высоко в небе, напоминающих, что где-то далеко еще кипит жизнь.
Дон интересно, скучает ли кто-нибудь по ней.
Впрочем, никакого значения это сейчас не имеет.
По мнению Кайлы, у «Второго шанса» в лесу семь или восемь маршрутов.
– На каждый уходит по шесть дней, – рассказывает она Дон. – Как один большой цикл. Мы уходим на шесть дней, а потом возвращаемся к базе, берем еще еды и вещей и снова уходим. И так раз за разом, пока не сбрендишь или не заслужишь высший статус.
– Как получится, – хмыкает Лукас.
Никто никогда не видел тут других ребят, поэтому, если другие Стаи и есть, видимо, их разделили так, чтобы они не встречались. Кристиан и Эмбер никогда об этом не скажут.
– Ты тут уже несколько месяцев, – говорит Дон Кайле. – Если маршрутов всего семь, значит, ты уже ходила тут, так? Ты узнаёшь эту дорогу?
Кайла одаряет Дон выразительным взглядом: Ох, малышка!
– Я узнаю камни и эти гребаные деревья, – отвечает она. – И затылок тупицы Кристиана. А вообще-то я всегда смотрю под ноги. Ни я, ни ты не знаем, где мы сейчас. Этого не знают ни Лукас, ни вообще хоть один из нас. Мы давно тут заблудились. – Кайла щурится. – Именно это и нравится нашим дебилам-наставникам.
15
Заблудились.
Кайла права. Дон в лесу уже почти неделю, и если вдруг вся ее Стая исчезнет с лица Земли прямо в этот момент, она умрет в течение нескольких дней, если не часов.
У Кристиана есть карта, компас и рация, но Дон из гребаного Сакраменто. Пригорода Сакраменто. Она никогда не дружила с компасом. К тому же все камни и деревья выглядят для нее совершенно одинаково.
Это не совсем так. Иногда Стая проходит через дождевые леса – сырые, темные, терпкие, почва покрыта папоротниками и обнаженными корнями деревьев, о которые все запинаются, а ветви высоких раскидистых деревьев так и норовят царапнуть по лицу, разодрать одежду и уцепить что-нибудь из дурацкого рюкзака, свернутого из брезента. А порой Стая забирается высоко в горы, – большие деревья остаются позади, а вокруг оказываются только чахлые вечнозеленые деревца да голые скалы, так что можно увидеть все на мили вокруг – то есть миллионы деревьев и одинокие горы вдалеке. Высоко в горах никаких тропок нет; Кристиан ведет их по каменным долинам – вверх, к скалистым пикам, и вниз, в крутые ущелья, – по пирамидкам, выложенным из камней каждые тридцать футов. Иногда Кристиан не находит очередную пирамидку, и тогда все расходятся и ищут дорогу. Обычно этим занимаются Эмбер с Лукасом и Дон. Уорден, Эван, Брендон и Кайла помогать не торопятся: они хохочут над наставниками и кидают камни с горы, а Бриэль просто тихо стоит сама по себе.
В
Горы рождают в Дон дурные предчувствия. Однако дождевые леса ненамного лучше, чем бурные реки, которые они переходят, балансируя по перекинутым стволам деревьев, утесы, по которым они ползут то вверх, то вниз, пытаясь сохранить равновесие, болотистые луга с липкой и вонючей грязью и постоянным комарьем и мошкой, неустойчивые камни и скользкие корни деревьев на тропе, неровная земля под туристическим ковриком, от сна на котором всегда болит шея, слишком холодные ночи и слишком жаркие дни, вкус озерной воды даже после фильтров, грязь на одежде, зловонный запах собственного немытого тела, свисающие тонкими прядями волосы, мозоли на ногах и укусы насекомых на всем теле, поддразнивания Кристиана и перешептывание Эвана и Брендона, жуткие звуки из ночной чащи и мысли о том, что делать, если Кристиан и Эмбер вдруг умрут или их не будет рядом и придется выживать в одиночку,
а кроме всего этого —
одиночество.
16
У Дон много времени на раздумья, пока она борется с бесконечным марш-броском и чувствует, как медленно умирает от голода.
Бо`льшую часть времени она тоскует по дому. По Кэму, конечно, не очень, и на Венди она по-прежнему злится, ведь мать, похитившая и отправившая свою дочь в этот ад, не заслуживает того, чтобы по ней скучали.
Но по Брайсу, своему братишке, она скучает. А еще по ба, папиной маме, которая живет в Чикаго; хотя Дон видит ее нечасто, все равно любит больше всех на свете, за исключением разве что Брайса.
Дон истязает себя, думая о ба.
Она вспоминает, как ездила повидать ба в Чикаго прошлым летом, как постоянно навещала ее еще ребенком, и это было правда весело, как они гуляли по берегу озера, ходили по музеям, ели пиццу и просто проводили время вместе.
Она вспоминает, как не поехала к ба этим летом, потому что сбежала от родителей и застряла у Джулиана, но все равно искала способ связаться с ба и уехать к ней так, чтобы мама ничего не узнала, однако всегда появлялись дела поважнее и она так ничего и не сделала, а теперь уже поздно: все лето потрачено зря.
Потом Дон думает: лишь бы ее ба не заболела и не ослабла, лишь бы с ней ничего не случилось! Но она все равно стареет, а Дон не увидит ее как минимум до следующего лета. Вдруг она упустила последний шанс повидать ба, потому что была слишком занята, напиваясь и обдалбываясь с Джулианом?
То ли из-за постоянной ходьбы и усталости, то ли из-за шока от нового опыта, или просто из-за постоянного одиночества эти мысли очень расстраивают Дон.
Возможно, в этом и состоит главная цель всего похода.
Еще Дон думает о Брайсе.
Она думает о том, что ее младший брат в этом месяце пошел в старшую школу и ему, возможно, ужасно страшно и не с кем поговорить.
Думает о том, что вся семья чуть не с самого его рождения прекрасно знает, что Брайс гей, но он пока не признается; хорошо бы ребята в старшей школе не стали над ним издеваться.
Думает о том, как одиноко и страшно было ей самой в старшей школе и что один лишь папа помог ей справиться с одиночеством и страхом, а у Брайса нет папы, к которому можно обратиться, а теперь нет и Дон.