В годы большой войны
Шрифт:
Самолет «Арадо-332» шел на большой высоте и уже долго находился в воздухе. Перелетая линию фронта, он попал под огонь зениток, но снаряды рвались в стороне. Обстрел вреда не причинил. Снова наступила тишина, нарушаемая приглушенным гулом моторов. Штурман делал последние расчеты, сказал, что можно готовить самолет к посадке.
Машина вывалилась из облаков. Близился рассвет. Внизу неясно замелькали верхушки деревьев… луговина, слева тускло блеснуло болотце… Машина, подскакивая, покатилась по земле, и вдруг перед пилотом в угрожающей близости возникла одинокая береза… Летчик едва успел
Стремительно распахнув герметическую дверь, все бросились вниз, отбежали в сторону, упали на сырую землю, опасаясь взрыва.
Первым поднялся Таврин. Приказал срочно выгрузить мотоцикл. Летчики подчинялись беспрекословно. Главное теперь — быть возможно дальше от места аварийной посадки…
Общими усилиями вытянули мотоцикл на сухое место, и «советский майор» Таврин, подтолкнув спутницу в коляску, вскочил за руль и дал газ…
Глухой тропой выехали на проселочную дорогу. Через четверть часа подъехали к пустынной, сонной деревне. Уже рассвело. На единственной улице — ни единой души. Только у околицы увидели запоздавшую пару — парень и девушка. Мотоциклист притормозил, спросил, как выехать на Ржевское шоссе. Назвал село, которое могло служить ему надежным ориентиром.
Парень неторопливо подошел к военному в плащ-палатке, мельком взглянул на женщину и так же неторопливо стал подробно объяснять, как лучше выехать на шоссе.
— Как мост переедешь, там две дороги. Езжай по левой, так и паняй вдоль речки, так и паняй… Не обмишулься только, так и держи по левой руке…
Не дослушав объяснений словоохотливого парня, включил мотор. По разбитому проселку выбрались наконец на шоссе… Отсюда, по словам парня, до села было километров десять, не больше. Но скользкая после дождя шоссейная дорога была не лучше проселка. Мотоцикл, способный давать сто двадцать километров в час, тянулся от ухаба к ухабу со скоростью пешехода.
Дождь перестал. Таврин сбросил плащ-палатку, чтобы видны были погоны.
А тем временем в штаб поиска уже поступили сообщения: в таком-то квадрате обнаружен самолет неизвестной марки, потерпевший аварию. Экипаж — четыре фашистских летчика взяты без сопротивления… На подходах к шоссейной дороге отмечен мотоцикл с коляской… Двое пассажиров — мужчина и женщина, военнослужащие, спрашивали дорогу на Ржев…
У въезда в село Таврин увидел закрытый шлагбаум, солдата с красной нарукавной повязкой. Над крыльцом избы надпись на куске фанеры: «Контрольно-пропускной пункт».
Не поднимая шлагбаума, солдат попросил документы, путевой лист. Майор сказал, что торопится, везет срочный пакет. Просил побыстрее проверить документы. Солдат будто пропустил мимо ушей слова майора. Попросил документы и у его спутницы. Читал внимательно, долго.
— У вас документы неправильно оформлены, товарищ майор… С сегодняшнего дня другой литер. Намаетесь вы по дороге. Зайдите на КПП, исправим…
Таврин, войдя в избу, мгновенно оказался на полу с вывернутыми назад руками. Его обезоружили. Майор пробовал протестовать, но сразу умолк, когда два солдата ввели его спутницу, а еще двое внесли передатчик, набор пистолетов, гранаты «панцер-кнакке» — все снаряжение диверсантов, хранившееся в коляске мотоцикла…
Через несколько лет после Победы в «Истории Великой Отечественной войны» можно было прочитать такие строки:
«Задача органов безопасности в военные годы состояла в том, чтобы нанести поражение в первую очередь мощной гитлеровской разведке, которая вела против СССР небывалую по масштабам и ожесточенности тайную войну…»
Одно из таких поражений бойцы невидимого фронта нанесли врагам под Ржевом в прифронтовом тылу осенью сорок четвертого года, обезвредив фашистскую провокацию, диверсию «операция века»…
Органам безопасности помогали рядовые советские люди, сотни и сотни жителей прифронтовой полосы, вышедшие на поиски диверсантов.
Именно в то самое время советский разведчик, носивший имя Анри Дюрера, получил распоряжение Центра немедленно встретиться с известным ему лицом и не вступать ни с кем в другие контакты. Ни псевдонимов, ни других деталей в приказе не было. Только пароль, место явки да время, в которое должна произойти встреча.
Каково же было изумление Дюрера, когда в назначенное время он встретился в сутолоке женевского вокзала с давним своим другом Стефаном… И все же они обменялись паролями.
— Есть задание, — сказал Стефан. — Поедем в Берн, вот твой билет. — Стефан посмотрел на часы. — Поезд уходит через двадцать минут.
Они разошлись и в разных вагонах уехали в Берн.
Только позже Стефан рассказал о своих злоключениях в маленьком городке, в котором жили под одной крышей сторож-садовник и научный сотрудник из лаборатории прикладной химии.
В тот день, когда перед их коттеджем остановился черный «ситроен», Стефану чудом удалось избежать встречи с гестаповцами. Он успел только отдернуть штору на верхнем окне, выходившем на улицу, — сигнал Дюреру об опасности.
Все рушилось… Вооруженные силы антигитлеровской коалиции неудержимо теснили противника с востока и запада, сжимали его, а Гитлер с непостижимым упрямством все еще ждал, когда развалится лагерь его врагов… Гитлер продолжал играть. Правда, цели большой игры изменились — о победе рейха нечего было и думать. Но не все еще потеряно!.. Надо хотя бы избежать безоговорочной капитуляции. Добиться ничейного результата в войне. Сохранить рейх, армию, укрыться в альпийской крепости — в горах и ущельях, пережить невзгоды судьбы, а там…
Гитлером продолжала владеть маниакальная идея собственного величия, непогрешимости его идей и решений…
Отсидевшись в горной альпийской крепости, столкнув Запад с Востоком, он покажет, кто победитель! Кто станет властвовать в мире!.. А пока… Пока надо провести еще одну игру…
Те, кто встречался с Гитлером в первые недели наступившего сорок пятого года, были удивлены происшедшей в нем перемене. Он перестал шаркать по-стариковски ногами, довольно бодро расхаживал в просторном кабинете новой имперской канцелярии. С лица исчез болезненно-землистый оттенок. В глазах снова вспыхивали ледяные огоньки, и контуженная рука словно меньше дрожала… Все его помыслы были направлены сейчас на затеянную им новую крупную игру.