В горах и на ледниках Антарктиды
Шрифт:
– Петух ты, - качает головой главный геолог. Ветер постепенно усиливается. Начинает переметать
поземка. Снежные ручейки текут между валунами, а выйдя на ледяную равнину, распластываются, сливаются в сплошное покрывало. Ноги по щиколотку купаются в снежном потоке.
– Если ногу босую подставить, пятки можно щекотать,- приходит в голову Мише идея.
– Ну ты себе щекочи на здоровье, а мы пойдем в лагерь, - сердится главный геолог.
– И когда же эта проклятая погода кончится. Так мы ничего не наработаем. Экскурсии будем устраивать, тары-бары разводить. А мне через год на международном конгрессе геологическую карту надо представлять.
Часа
– Красивое место выбрали, - любуется главный геолог, - куда лучше, чем в старом лагере. Наш начальник позаботился. Сейчас придем, обед нам летчики сварили, а вечером чайком побалуемся.
На спуске Миша и Пэпик торопливо устремляются вперед. Главный геолог хватается за меня, чтобы не скользить.
– Вот говорят, - продолжает он, - что начальник грубиян, бука. Зато дело свое знает. Недаром я его выдвинул.
– Так это вы?
– Ну а кто же, мне эта должность сейчас ни к чему, да и наукой кто тогда заниматься будет? В институте-то он подо мной ходит, ну а здесь, пожалуйста, я под ним похожу. Мы люди не гордые. Молодым везде у нас дорога.
– Раньше вы с ним не ладили.
– Ну, тогда молод он был, горяч. Сейчас поутих, а со временем перемелется - мука будет. Диалектика. С людьми надо уметь работать, воспитывать. А я как-никак лучшим лектором считаюсь по району.
– А по городу?
– Ну, по городу не знаю, а по району это уж точно. Да, кругом диалектика. Вот возьми себя. Разве ты за эти шесть лет не изменился? Изменился. Кое-каких успехов в науке добился. Ну, не ахти каких, но все же. И позволять себе стал больше, не все я вижу тебе у нас нравится, иронизируешь порой над старшими. Не спорь, не спорь, стреляного воробья на мякине не проведешь. Вот оно время, что с людьми делает. Ну, правда, и мы теперь с тобой деликатнее. В маршруте мне теперь Пэпик помогает. Нет, двери мы перед тобой не закрываем, захочешь помочь - спасибо, не захочешь - и не надо. Специальности у нас разные, в городах живем разных. У нас-институт, у тебя - университет, ну и на здоровье. Нам ведь нечего делить. Уж если на чистоту, потому и взяли тебя. Ну и, конечно, знали, что ты свинью нам не подложишь. В экспедицию людей подбирать толково надо, а то потом хлопот не оберешься. Я-то механику всю эту знаю, на ней собаку съел. И ты присматривайся, учись, мы уйдем - вам ведь руководить придется. А это не легко, ой не легко. Шею сломать можно.
В лагере нас встречает начальник, свежевыбритый, крепко пахнущий тройным одеколоном.
– Все в порядке?
– холодно спрашивает он у главного геолога.
– Что задержались, я уже ракету хотел давать, не видите - пурга начинается.
– Все знаем, не маленькие. Ты бы об обеде побеспокоился.
– Обед давно готов, мы уж поели, а порядок должен быть порядком.
– Опять ты за свое. Я за группу отвечаю.
– А я за весь отряд несу ответственность.
– Ну ладно, - хмурится главныи геолог, - о том, кто за что отвечает, поговорим с тобой отдельно.
Бронзовое лицо начальника багровеет. Наконец мы в своей палатке.
– Полей-ка мне из чайника, - вздыхает главный геолог, доставая мыло, -а потом я тебе.
Он умывается над тазом, стоящим в центре палатки, отфыркивается.
– Ну вот, начальник наш как с цепи сорвался… Лей, лей, не жалей… Думаешь, легко мне с ним, опять придется учить уму-разуму. Не понимает, что можно, что нельзя… Побольше лей,
– Так вода кончилась.
– Вот жалость… об снег, может, оботрешься? Снежком даже полезнее…
К вечеру пурга усиливается, и все расходятся по своим палаткам. В нашей, кроме главного геолога, Пэпика и Миши, живет еще геолог Женя, коренастый, близорукий, в очках на веревочках (пластмассовые дужки давно сломались), и штурман одного из самолетов Володя, он же студент-заочник философского факультета МГУ.
На полу палатки горит газовая плитка. Вдоль стен стоят раскладушки, на них в спальных мешках лежим мы. Сквозь окна проходит внутрь блеклый свет ночной полярной метели.
– Открутите-ка побольше газик, - просит главный геолог, - а потом, когда заснем, надо не забыть выключить.
Миша, высунув свою здоровенную руку за полог палатки, откручивает вентиль стоящего рядом баллона.
А за окном метет. Самолеты на пригорке скрылись в молочной белизне. Снег облизывает серые закоченевшие валуны. Снежные струи льются по упругому телу палатки. Дюралевые ребра вздыхают под резкими порывами ветра.
За палатками друг подле друга сидит штук восемь поморников. Теперь они наши верные спутники. Они знают, что около людей есть чем поживиться.
Пэпик, высунувшись из своего фирменного нейлонового, на гагачьем пуху спального мешка, рассматривает свои многочисленные термометры. Женя, приподнявшись к иллюминатору, читает «Искатели» Гранина.
Тихо поскрипывает кровать Миши, он все никак не может устроиться. Мешок ему явно мал, но во всем нашем отряде нет такого, чтобы пришелся ему впору.
Володя-философ тоже читает, Бальзака «Блеск и нищета куртизанок».
Под пологом палатки в теплом воздухе купаются портянки.
Наверху жарища, внизу у пола по измерениям Пэпика - минус 4°.
– Проклятая погода, - нарушает молчание главный геолог.
– И стоило сюда ехать, чтобы дрожать здесь, как цуцики. Я бы сейчас дома столько бы натворил. И что сейчас в институте без меня?.. Миша, газик не забудь выключить…
А за окном ветер, ветер, белое молоко. Поморники около палаток, нахохлившись, сидят на снегу.
С утра погода ясная. Дует резкий, обжигающий щеки ветер. Оба наших самолета поднимаются в воздух почти одновременно, и с борта одного хорошо виден другой. Удивительно выглядит оранжевая «Аннушка», парящая на фоне причудливых скал и ледников. Самолет кажется совсем мал, не больше жука, но в нем поместились семь человек, среди них такой гигант, как наш Миша. А внизу перед глазами лежат горы Земли Королевы Мод.
Земля Королевы Мод - один из наиболее крупных горных районов Антарктиды. Попасть в эти горы непросто, они находятся в 200 км от берега. Именно в этом районе 28 января 1820 г. впервые была усмотрена Антарктида экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева. Лишь спустя почти сто лет здесь побывали норвежцы, открыли горы и назвали эту часть материка в честь своей королевы. Сама королева Мод, конечно, этих мест никогда не видела, разве что в сладком королевском сне.
В 1938 г. этим районом заинтересовалась фашистская Германия, снарядившая сюда специальную экспедицию. С помощью «летающих лодок» немцам* удалось сфотографировать большую часть горной страны, они сбросили с самолетов несколько флагов со свастикой в знак своих территориальных претензий, но ногой на эту землю так и не ступили.