В горе и радости
Шрифт:
Все звуки смолкли. Сирен я больше не слышала. Город замер. Мое сердце забилось так быстро, что стало больно в груди. Я чувствовала, как кровь пульсирует в голове. Как же жарко! Когда на улице настолько потеплело? Я не могла дышать. И я не дышала.
Я даже не сразу поняла, что бегу, пока не добежала до дверей «Скорой помощи». Я начала барабанить в них, я подпрыгивала на месте, пытаясь достать до окна, которое оказалось слишком высоко, чтобы я могла дотянуться. Прыгая, я слышала хруст ломающихся под моими ногами «Фруктовых камешков». Прыгая, я раз за разом давила их о мостовую. Я превращала их в миллион крошек.
«Скорая» уехала. Кто был в ней? Бен?
Я развернулась, посмотрела по сторонам, но Бена нигде не было. Я начала звать его. Я знала, что с ним все в порядке. Я была в этом уверена. Мне просто нужно было, чтобы все это закончилось. Я просто хотела, чтобы он появился с маленькой ссадиной и сказал, что готов идти домой. Идем домой, Бен. Я усвоила урок и никогда больше не попрошу тебя о таком глупейшем одолжении. Я усвоила урок, идем домой.
– Бен! – крикнула я в ночной воздух. Как же холодно. Когда стало так холодно? – Бен! – снова крикнула я. Мне казалось, что я бегаю по кругу, пока меня не остановил офицер полиции.
– Мэм, – сказал он, хватая меня за руки. Я продолжала кричать. Бен должен был меня услышать. Он должен был знать, что я здесь. Он должен был знать, что пора идти домой. – Мэм, – снова обратился ко мне офицер.
– Что? – рявкнула я прямо ему в лицо, вырвала руки и развернулась на месте. Я попыталась прорваться в огороженную зону. Я знала, что тот, кто ее огородил, пропустит меня. Эти люди поймут, что мне всего лишь нужно найти своего мужа.
Офицер догнал меня и снова остановил.
– Мэм! – На этот раз его голос звучал сурово. – Вам нельзя сейчас здесь находиться.
Неужели он не понимает, что я должна была быть здесь?
– Мне нужно найти мужа! – сказала я ему. – Он, возможно, ранен. Это его велосипед. Я должна его найти.
– Мэм, «Скорая» увезла вашего мужа в медицинский центр Седарс-Синай. Вам есть на чем туда доехать?
Я уставилась на него, не понимая, что он мне говорил.
– Где он? – спросила я. Мне нужно было, чтобы он повторил сказанное. Я не понимала.
– Мэм, вашего мужа везут в медицинский центр Седарс-Синай. Ему необходима срочная помощь. Хотите, чтобы я вас туда отвез?
Значит, Бена тут нет? Он в той «Скорой»?
– Он в порядке?
– Мэм, я не могу…
– Он в порядке?
Офицер посмотрел на меня, снял фуражку и приложил к груди. Я знала, что это значит. Я видела этот жест на пороге вдов в военных фильмах. И, словно кто-то нажал на кнопку внутри меня, я начала отчаянно рыдать.
– Мне нужно его увидеть! – выкрикнула я сквозь слезы. – Мне нужно его увидеть! Мне нужно быть с ним! – Я рухнула на колени посреди дороги, подо мной захрустели хлопья. – Он в порядке? Я должна быть с ним рядом. Только скажите мне, что он еще жив.
Офицер полиции посмотрел на меня виновато и с жалостью. Я никогда не видела, чтобы эти два чувства совмещались, но это было именно так.
– Мэм, мне жаль. Ваш муж…
Офицер не торопился. Его не гнал адреналин, как меня. Он знал, что торопиться некуда. Он знал, что мертвое тело моего мужа может подождать.
Я не дала ему закончить фразу. Я знала, что он собирался сказать, и я в это не верила. Я
1
1,93 м. (Здесь и далее примечания переводчика.)
– Ваш муж умер на месте. Мне очень жаль.
И тут я упала на землю. Вокруг меня все закружилось. Я слышала биение своего сердца, но не могла сосредоточиться на том, что говорил офицер. Я никогда не думала, что такое случится. Я думала, что плохое случается только с гордецами. Плохое не случается с такими людьми, как я, с людьми, которые знают, как хрупка жизнь, с людьми, уважающими высшую власть. Но это случилось. Случилось со мной.
Мое тело успокоилось. Глаза высохли. Лицо застыло, взгляд опустился на мостовую и застыл там. Руки как будто онемели. Я не понимала, стою я или сижу.
– Что случилось с водителем? – спросила я офицера, спокойно и сдержанно.
– Прошу прощения?
– Что случилось с человеком, который вел грузовик?
– Он погиб, мэм.
– Хорошо, – сказала я. Я произнесла это как социопат. Полицейский только кивнул мне, возможно, давая понять, что сделает вид, будто не слышал моих слов. И я смогу делать вид, что не обрадовалась смерти другого человека. Но взять свои слова обратно я не хотела.
Полицейский схватил меня за руку, довел до машины и усадил на переднее сиденье. Он включил сирену, чтобы не стоять в пробках, и я увидела улицы Лос-Анджелеса как будто при ускоренной съемке. Никогда они не выглядели настолько уродливо.
Когда мы доехали до медицинского центра, офицер усадил меня в зале ожидания. Меня так трясло, что кресло дрожало вместе со мной.
– Мне нужно к нему, – сказала я ему. – Мне нужно к нему! – закричала я. Я заметила его бейдж с фамилией. Офицер Эрнандес.
– Я понимаю. Я сейчас выясню все, что смогу. Думаю, для вас выделят социального работника. Я сию минуту вернусь.
Я слышала его слова, но не могла ни отреагировать, ни ответить. Я просто сидела и смотрела на дальнюю стену. Я чувствовала, как моя голова качается из стороны в сторону. Я поняла, что встала и пошла к стойке медсестер, но меня перехватил возвращавшийся офицер Эрнандес. Рядом с ним шел коротышка средних лет, одетый в голубую рубашку с красным галстуком. Держу пари, этот идиот называл его своим галстуком силы. Держу пари, он думал, что, когда он его надевает, у него хороший день.
– Элси, – обратился он ко мне. Должно быть, я сказала офицеру Эрнандесу, как меня зовут. Но я этого не помнила. Коротышка протянул руку, как будто ожидая, что я ее пожму. Я не видела нужды в формальностях в разгар трагедии. Я не пожала ему руку. Раньше я бы никогда себе такого не позволила. Я милый человек. Иногда я даже бываю бесхарактерной. Я не из тех, кого называют «трудными» или «буйными».
– Вы жена Бена Росса? Водительское удостоверение у вас с собой? – спросил мужчина.
– Нет. Я… выбежала из дома в чем была. Я не… – Я посмотрела на свои ноги. Я даже обувь не надела, и этот мужик думает, что у меня с собой водительские права?