В городке над Неманом
Шрифт:
Вылез Димка быстро. Передохнул, огляделся вокруг и увидел, как под порывом ветра согнулся камыш. Ветер ударил в лицо и здесь, на мосту. Да еще как! Димку прямо к перилам прижало. С севера, из-за железнодорожного депо, шла черная низкая туча. Вот оно что! Димка и не заметил ее, сидя в уютном углублении мостового быка. А папа увидал, потому и стоит на крыльце и ждет.
Димка сбежал, подгоняемый ветром, с высокой дорожной насыпи. Здесь ветер не так ощущался, но впереди гнулись заросли осоки, и с черных тополей, что росли у моста, летели листья
Вдруг перед Димкой что-то черное ударилось о землю и покатилось, гонимое ветром. Он даже отпрянул в сторону. Запутавшись в осоке, трепыхался черный, как смола, вороненок. Он пытался встать, упираясь в землю толстым клювом, но тщетно. Видно, ударился сильно.
Димка без труда поймал вороненка. Птенец не сопротивлялся, даже прижался к Димке, закрыв свои глазенки. Удар о землю оглушил и напугал его. Правда, маленьким назвать вороненка было трудно. Весом он был потяжелее самой большой пойманной сегодня рыбы. И величиной с осеннего цыпленка.
Разглядывать птенца было некогда. Позади загремело, да так, что вороненок сунул голову Димке под мышку. Первые тяжелые дождевые капли ударили по спине. Димка подхватил удочку, садок с рыбой и побежал по луговой дорожке к дому.
Дождь все же догнал его и изрядно вымочил, пока он добрался до калитки. Здесь его встретил отец, забрал садок и удочку. Они взбежали на крыльцо и с шумом ввалились в кухню.
Ну и задала им мама! И на реку больше не пойдешь, и погляди, какой ты чумазый, и рубаха грязная, и штанина разорвана, и отец сыну потакает. Но над домом блеснула молния, загремел гром, и мама испуганно замолчала.
Лишь теперь она заметила, что Димка что-то прячет за пазухой.
— Это еще что? Ворона? А ну-ка, выбрось ее на двор. Не хватало нам только ворон!
Вдруг вороненок высунул свой черный толстый клюв и в тон маме прокаркал: — Крук… крук… крум!
Все опешили, а затем дружно засмеялись.
— Постой, мать, ведь это не ворона, — сказал Антон Валентинович. — Сын ворона поймал. Редкая птица и красивая.
— Папа, это не ворон, а еще вороненок.
— Вижу, сынок. Из поздней кладки птенец.
— Почему из поздней?
— Видишь ли, вороны яйца кладут в марте. А в апреле уже птенцов выводят. Если же кладка погибает, то через месяц — два выводят птенцов еще раз. Дай-ка сюда птаху. Э-э, да он поранен, крыло вывихнуто.
Отец бережно держал вороненка, ощупывая его, а тот лишь широко разевал клюв, когда Антон Валентинович вправлял вывих, и даже не пытался отбиваться.
— Ну вот, дело и сделано! Крыло вправлено. Но какой чертенок! Ведь больно ему, а молчит. Эх ты, черная рубашка, ворон Ивашка!
— Вот и имя ему — Ивашка! — обрадовался Димка.
А вороненок ответил:
— Крум!..
Ивашкины проказы
Когда утром Димка проснулся, в доме не было слышно ни отца ни матери. Он минуту-другую полежал, щурясь от яркого солнца, бившего
Поднял полотенце: жареная рыба с картошкой, блины, блюдечко с медом и большая кружка молока. Димка, конечно, принялся за самое вкусное. Свернул блин в трубку, потыкал в мед и съел, запивая холодным, густым молоком. Он даже не садился, а пританцовывал от нетерпения. Услышав, как мяукает на крыльце Котяш, приоткрыл окно и поделился с ним завтраком — дал самую большую жареную плотвицу.
А где же Ивашка? Бросился в сени — нету. Открыл дверь в чулан и сразу услышал дробное постукивание. Вороненок в темноте что-то долбил клювом. Димка нащупал включатель, зажег свет, у кадки сидел Ивашка и, склонив набок голову, смотрел на него. Перед птенцом лежала большая, почти очищенная от мяса кость. А в углу чулана Димка увидел перевернутую кастрюлю, в которой мама хранила свежее мясо.
Вороненок попытался взлететь на кадку, но поврежденное крыло плохо слушалось. Он неуклюже поковылял в угол. Там Димка и поймал его. Правда, Ивашка пару раз больно долбанул его клювом по пальцам, видно, забыл за ночь о совместном вчерашнем путешествии в грозу.
Прижимая вороненка к груди, Димка вышел на крыльцо. Синее-синее высокое небо, и ни облачка на нем. Тихо. Тронутые осенней желтизной листья клена словно застыли.
У крыльца с ворчанием доедал рыбу Котяш. Увидев в руках у Димки незнакомую птицу, он выгнул спину дугой и зашипел, а затем, схватив рыбий хвост, юркнул под крыльцо.
Димка посадил вороненка на перила, взял прикрытое деревянным кружком ведро и прошел несколько шагов по дорожке, ведущей в сад.
Он крикнул: «цып-цып», и сразу же из кустов и зарослей малинника побежали к нему петушки.
Димка вспомнил, как укоризненно качала головой мама, когда отец принес штук двадцать цыплят с городской инкубаторной станции. Все они оказались петушками. «Вот корми эту банду, ни толку, ни ладу. Хоть бы одну курочку принес!» — сетовала Елена Петровна.
Отец оправдывался, говоря, что выбирал самых круп-пых цыплят. А кто их знает, курица вырастет или петух, не разобрать в таком младенческом возрасте.
Петушки окружили Димку тесной гурьбой, прыгали по ногам, пытаясь достать ведро. Димка вывалил корм в низкое деревянное корытце, и сразу же два десятка клювиков начали барабанить по дереву. Димка добавил еще несколько горстей, с интересом наблюдая, как жадно, растопыривая от нетерпения крылья, хватали пищу петушки. Опорожнив ведро, он прошел к колодцу, чтобы принести им воды. И только поднял воротом ведро, как услыхал в саду петушиные крики и суету. С ведром в руках он побежал в сад и застал там настоящее сражение.