В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта
Шрифт:
Ее книжка испещрена типичными сетованиями любой школьницы: «Надо было готовиться». Уроки с мистером Остином всегда оставались недоделанными. Миссис Остин упоминает каждодневные чтения Вергилия, «два урока в день», но девочек от латыни и греческого освободили. Мистер Остин был бы уж совсем не от мира сего, если бы счел древние языки необходимыми для образования дочерей. «Никакая женщина не привлекла бы меня знанием латыни и греческого», – писал другой священник по поводу другой маленькой девочки, которую, к его негодованию, допускали к изучению классиков. Это была все та же старая песня. «Не знаю, к чему это потакание приведет, – ворчал он, – но вряд ли оно поможет удачно выдать ее замуж».
Какое же духовное воспитание давал
А положение это было подчиненным. Например, Ханна Мор описывала его так: «Девушкам следует внушать недоверие к собственным суждениям; они должны научиться безропотно внимать увещаниям и быть готовы сносить принуждение». Что от них ожидалось – это выпестовать в себе «кроткий нрав и покорный дух». Джейн, с ее горячностью и вспыльчивостью, будет сражаться с этим представлением всю жизнь. «Привлекательность женщины усиливается ее наивностью», – с сарказмом пишет она в «Нортенгерском аббатстве».
12
Маколей, Кэтрин (1731–1791) – английский историк, писательница и философ. Первая женщина-историк в Англии.
«Женщины природой приспособлены управляться с (очевидно) пустячными житейскими делами, – разглагольствовал очередной георгианский щелкопер. – Они ведают мелочами; это неизбежно требует подготовки, отличной от той, что позволяет мужчинам бороться и справляться с трудностями, которые встречаются в мире». Возможно, и Джейн соглашалась с такой точкой зрения. Однако в зрелые годы она блестяще обыгрывала эти «пустячные житейские дела». В своих произведениях она с помощью домашних «мелочей» заставляла сильных мира сего по-новому взглянуть на мир и на себя.
Мистер Остин был внимательным, заботливым отцом, осчастливившим своих детей бесценным даром доверия. Когда Фрэнк ушел в море, отец написал ему нежное письмо с советами соблюдать осторожность. «Руководствуйся ею!» – умолял он, прежде чем заключить, что Фрэнк всегда должен помнить, что у него «нет на земле более бескорыстного и сердечного друга», чем его «глубоко любящий отец». Фрэнк хранил отцовское письмо как драгоценность и годами возил его с собой.
Миссис Остин тоже хранила – и, наверно, читала своим дочерям – драгоценное письмо с советами от своей аристократической прабабушки. Эта семейная реликвия была прислана в 1686 году из Константинополя, где Элизабет Чандос жила вместе с мужем, британским посланником в Турции. В ней содержатся материнские наставления дочери, признанные настолько ценными, что в роду Ли письмо передавали из поколения в поколение, пока оно не попало в руки матери Джейн.
«И в вёдро готовься к ненастью», – вразумляла дочку Элизабет Чандос, настаивая, что достойная молодая женщина должна быть «домовитой и рачительной». Элизабет предупреждала дочь, одну из своих восьми детей, что ей нечего рассчитывать на богатое приданое. Миссис Остин наверняка внушала нечто похожее собственным дочерям. Наряду с отцовской любовью к романам, Джейн унаследовала и это: бережливость, хозяйственность, пристрастие к добротной, но не броской одежде. Таковы желания и ценности, вновь и вновь декларируемые в письмах Джейн и в ее романах.
Неослабный интерес барышень Остин к рецептам, продуктам, хранению припасов и занятиям слуг указывает на их принадлежность к средним, а не к богатым слоям общества. «В наши дни не в обычае, – говорится в пособии «Безупречный слуга», – преподавать навыки домоводства девицам высшего класса», но по счастью,
Что действительно вынесли из домашних уроков Кассандра и Джейн – это умение сохранять холодный рассудок и отвечать ожиданиям окружающих. Их учили не наслаждаться жизнью и не ловить удовольствия, а быть благоразумными и терпеливыми. Эти присущие тори качества не позволяли им выпорхнуть из гнезда и самим зарабатывать себе на хлеб; они предписывали им замкнуться в стенах своего дома.
Но при всем при том они наверняка играли и резвились на природе. Другая девочка, подраставшая в Сомерсете в 1780-х годах, во время сенокоса с восторгом проводила время в полях, «где у нас была чудесная потайная беседка под сенью громадного дерева… мы всегда бежали домой за возом сена, чтобы прокатиться назад в поле на пустой телеге». Джейн – и ее романы – были порождены задором молодого поколения джентри, самоуверенного и менее почтительного, которое в эпоху Французской революции бросило вызов закоснелым обычаям родовой знати. Джейн в своем творчестве чаще за сорванца, чем за паиньку, за правду, чем за приличия, за новое, чем за старое. Возможно, Джейн, как Кэтрин Морланд, «была шумной и озорной».
Пока ее не отослали из дома, чтобы приобщить к культурной норме.
5
Школа аббатства
Можно отослать с рук долой юную девицу понабраться кой-какого образования.
В 1783 году семилетнюю Джейн отправили из Стивен-тона в пансион. Домой она вернулась, когда ей исполнилось одиннадцать, с перерывом побывав в двух разных школах.
Почему Джейн покинула дом такой маленькой? Только недавно историки предприняли попытку разобраться в соображениях ее родителей. Разумеется, Джейн, как и всех детей Остинов, рано отлучили от матери и отдали няньке. Джеймс и Генри уехали в Оксфорд четырнадцати и семнадцати лет соответственно. Младших мальчиков, Фрэнка и Чарльза, снарядили в Королевскую морскую академию в Портсмуте в двенадцатилетнем возрасте. Но Джейн отослали из дома всего в семь лет; и у нас есть все основания предполагать, что ее, как многих девиц из пансиона миссис Годдард в «Эмме», сбыли «с рук долой» из-за слишком горячего нрава. Вспомним ее больного брата Джорджа, которого практически выгнали из семьи в неполных четыре года.
Впоследствии Остины будут рьяно приписывать себе заслугу «формирования» Джейн. «Именно в Стивентоне был заложен реальный фундамент ее славы», – заявлял ее племянник. Но, как подмечает Мэрилин Батлер, Стивентон не мог полностью сформировать Джейн, ведь три с лишним года детства она провела не там.
Охотно ли Джейн уезжала? Скудные свидетельства говорят, что нет. Согласно семейным преданиям, отправка Джейн в школу стала следствием ее отказа расставаться с Кассандрой: «помещать такую кроху в школу не было никакой необходимости, но она сама настояла; она поедет с Кассандрой». Кое-кто даже говорил: «Если бы Кассандре грозили отрубить голову, Джейн подставила бы под топор и свою».
Один историк утверждал, что главной причиной этого решения была экономия. Пасторат становился тесен для мальчиков, которых отец надеялся заманить в свою школу. Старшего брата Джейн Джеймса отправили в колледж всего через неделю после рождения младшего, Чарльза, как будто между двумя событиями существовала связь. В 1782 году, за год до отъезда девочек в пансион, в доме ночевало не меньше дюжины человек: чета Остин, их пятеро детей и пять или шесть учеников. Пансион дочерей стоил мистеру Остину 70 фунтов в год. Освободив спальню девочек, он, вероятно, смог поселить в ней троих мальчиков и на этом выгадать.