В гостях у турок
Шрифт:
Николай Ивановичъ, блдный какъ полотно, попятился и, взявшись за спинку стула, отвчалъ:
— Точно такъ-съ, Николай Ивановичъ Ивановъ, петербургскій купецъ Ивановъ, а это вотъ моя жена Глафира Семеновна, но долженъ вамъ сказать, что все то, въ чемъ вы меня подозрваете, совершенно несправедливо и я знать ничего не знаю и вдать ничего не вдаю.
Прокуроръ вытаращилъ глаза.
— Да-съ, продолжала за мужа Глафира Семеновна. — Все что вы объ насъ думаете, все это совершенно напрасно. Мы мирные туристы, здимъ съ мужемъ ежегодно по Европ для своего образованія и, постивъ славянскій
— Именно, именно… опять подхватилъ Николай Ивановичъ. — Тмъ боле, что въ настоящее время въ Болгаріи поворотъ ко всему русскому.
Прокуроръ слушалъ и недоумвалъ.
— Позвольте… Тутъ, очевидно, какое-то недоразумніе… Надо объясниться, проговорилъ онъ.
— Да и объясняться нечего. Я ничего не знаю. Хоть подъ присягу меня, такъ ничего не знаю. Вольно-жъ было людямъ величать меня Богъ знаетъ какъ! А я ничего не знаю, стоялъ на своемъ Николай Ивановичъ.
— Да, тутъ недоразумніе, повторилъ прокуроръ, — А потому позвольте разсять это недоразумніе и уврить васъ, что визитъ мой не иметъ никакого служебнаго характера.
— О, знаемъ мы васъ судейскихъ! сказала ему Глафира Семеновна.
Прокуроръ сконфузился и приложилъ руку къ груди.
— Мадамъ Иванова, мн право такъ совстно, что я причинилъ вамъ своимъ визитомъ такую непріятность, но позвольте васъ заврить честнымъ словомъ, что мой визитъ чисто дружественный, проговорилъ онъ. — Я воспитывался въ Россіи, окончилъ курсъ въ Московскомъ университет, люблю русскихъ и пришелъ поговорить о Россіи. А почему именно я осмлился придти къ вамъ — я это вамъ сейчасъ разскажу. Въ бытность мою въ семидесятыхъ годахъ въ Московскомъ университет у меня былъ товарищъ по курсу Николай Ивановичъ Ивановъ.
— Нтъ-съ, никогда я не былъ вашимъ товарищемъ по курсу, перебилъ его Николай Ивановичъ. — Я петербуржецъ и учился въ петербургскомъ коммерческомъ училищ, да и тамъ-то курса не кончилъ. Не товарищъ-съ…
— Да, теперь я самъ вижу, что не товарищъ и прошу меня извинить, что обезпокоилъ васъ. Мое почтеніе, поклонился прокуроръ, пятясь къ двери. — Но уходя отъ васъ, долженъ признаться, что и я отъ русскихъ ожидалъ боле любезнаго пріема. Еще разъ извините.
Прокуроръ уже взялся за ручку двери, какъ вдругъ Николай Ивановичъ, весь просіявъ, закричалъ ему:
— Постойте, постойте, господинъ прокуроръ! Такъ вы насъ ни въ чемъ не подозрваете? Вы къ намъ пришли не слдствіе производить?
— Какое-же слдствіе, помилуйте! вскричалъ прокуроръ въ свою очередь и остановился у дверей. Я просто чаялъ встрчи съ Николаемъ Ивановымъ, товарищемъ моимъ по университету, вашимъ однофамильцемъ. Николай Ивановичъ развелъ руками.
— Тогда, батенька, прошу покорно остановиться и приссть, сказалъ онъ. — Тутъ прямо недоразумніе. Очень пріятно познакомиться. Глаша! Проси господина прокурора садиться, обратился онъ къ жен. — А васъ, господинъ прокуроръ, позвольте познакомить съ моей женой Глафирой Семеновной.
Рукопожатія, поклоны. Прокуроръ слъ. Сли и супруги Ивановы. Николай
— Русская… Изъ Россіи съ нами черезъ три таможни перехала. Жена моя пятьсотъ штукъ папиросъ въ коробк подъ своей шляпкой провезла.
— Разсказывай, разсказывай! — подмигнула Глафира Семеновна мужу. — А господинъ прокуроръ и привяжется.
— Сударыня, зачмъ вы меня ставите въ такое неловкое положеніе?.. — пожалъ плечами прокуроръ, приложивъ руку къ сердцу. — Вдь я у васъ въ гостяхъ, такъ неужели-же я?..
— Ну, да я шучу, конечно, а все-таки какой вы вообще опасный и непріятный народъ по своей должности. Вдь вотъ вы насъ какъ напугали вчера своей карточкой! Мужъ всю ночь не спалъ. Да и вчера, и сегодня поутру въ переполох. Знаете, ужъ я вамъ признаюсь, что изъ-за вашей карточки мы сегодня ршили бжать изъ Софіи, куда глаза глядятъ, — говорила Глафира Семеновна.
— Да что вы! что вы! — удивлялся прокуроръ. — Бога ради, разскажите, въ чемъ дло.
— Нтъ, нтъ, Глаша, не разсказывай! — остановилъ за руку жену Николай Ивановичъ. — Я очень радъ господину прокурору, но не надо разсказывать.
— Отчего-же? Пусть господинъ прокуроръ знаетъ. Даете мн, господинъ прокуроръ, слово, что же будете преслдовать моего мужа? — улыбнулась Глафира Семеновна.
— Да что вы, что вы, мадамъ Иванова! Съ какой-же это я стати! Вдь ужъ наврное вы человка не зарзали и ничего не украли.
— Но, все-таки, прегршили передъ закономъ.
И Глафира Семеновна подробно разсказала прокурору всю исторію съ превосходительствомъ. Прокуроръ расхохотался.
— Позвольте… Да тутъ и состава-то преступленія нтъ! — говорилъ онъ. — Ну, теперь мн понятно, отчего вы меня чуть не на рога приняли! Я слушаю давеча ваши рчи и дивлюсь имъ. «Не русскіе люди, думаю. Такъ русскіе гостей не принимаютъ».
— Нтъ-съ, истинно русскіе люди. Славяне съ береговъ Волги и Невы! воскликнулъ Николай Ивановичъ, повеселвъ въ свою очередь. — На Волг мы родились, а на Нев воспитались. Славянское гостепріимство считаемъ выше всего и чтобъ вамъ это доказать на дл — позвольте вамъ сейчасъ-же предложить шампанскаго.
Онъ вскочилъ со стула и, бросившись къ звонку, нажалъ пуговку.
— Послушай, Николай! Ты ужъ не спрашивай одного шампанскаго, сказала ему жена. — Ты ужъ закажи и хорошій завтракъ. Я ужасно сть хочу. Надо намъ позавтракать передъ отъздомъ. Вотъ и господинъ прокуроръ раздлитъ съ нами трапезу. Надюсь, что вы не откажете, мосье…
— Авичаровъ… подсказалъ прокуроръ и отвтилъ:- Могу только поблагодарить, хотя право, мн такъ совстно…
— Ну, вотъ… Какая же тутъ совсть! Вдь не взятку-же мы вамъ завтракомъ подносимъ, что вы не нашли состава преступленія въ проступк моего мужа, а просто намъ пріятно позавтракать въ компаніи. Вдь каждый день мы съ мужемъ глазъ на глазъ, такъ вообразите, какъ намъ это надоло! И наконецъ, мой мужъ любитъ выпить, а я не пью и ему выпить не съ кмъ, закончила Глафира Семеновна,
— Врно, врно! подхватилъ Николай Ивановичъ — а сегодня на радостяхъ, что мой переполохъ такъ благополучно кончился, я готовъ пображничать съ особеннымъ удовольствіемъ!