В интересах государства. Аудиториум, часть 2
Шрифт:
– Ладно, с этим прояснилось. Но чего ты такой дерганый? – Удивился я. – Вроде же княжеский сын, а это статус…
Сергей взглянул на значок моего герба и показал на свой.
– А ведь вы, Михаил Николаевич, должны меня понимать. У вас своя позорная перевязь, у меня – своя. Но если ваш позор можно смыть, вернув осколок семье, то мое происхождение не перепишешь и не замажешь. Весь свет знает, что я сын актрисы. И их не волнует, что отец мой – князь. По крайней мере сейчас, пока он не реализовал свои замыслы. Все знают, что я – «запасной» княжонок. Ублюдок. Не ровня. Это будет
– Сдается мне, ты, Сергей Андреевич, излишне драматизируешь, – попытался подбодрить его Сперанский. – История знает случаи, когда внебрачные дети аристократов и наследовали, и титулы получали, и пользовались уважением в свете… Так что не вешай нос. Сейчас, конечно, обращают внимание на происхождение, но и на достоинства личности смотрят. А ты вроде парень незлобный, хотя и трусоват.
– Да не хочу я всего этого, вот в чем дело! – внезапно вышел из себя наш сосед. – Не хочу, понимаете? Не нужны мне ни титул, ни эти богатства несметные, ни уважение всего Петрополя. Я просто хотел жить спокойно. А спокойствия никогда не было. Поначалу еще куда ни шло, а потом, когда наследники его светлости начали мереть как мухи из-за какой-то врожденной слабости, на меня обратили внимание все кому не лень. А никаких амбиций у меня нет. Не выйдет из меня хорошего князя.
Я улыбнулся.
– Ну, это мы еще поглядим. Ты лучше скажи, кто тебя третирует?
– Забелло… Меншиков… Перовская…
Коля хмыкнул.
– Все трое учились в Императорской гимназии Святого Петра. Выходит, ты, Сергей Андреевич, тоже выпускник «Петровки»?
– Ага. И зовите меня просто Сергеем. Не заслужил я еще обращения по имени-отчеству. Да и соседи же… Но это, думаю, ненадолго.
– Это еще почему?
– Потому что меня будут выдавливать отсюда. Не потерпят они соседства с ублюдком, говорю вам. Все это уже проходил в гимназии, с трудом доучился. Травили.
Мы с Колей переглянулись.
– Еще посмотрим, кто кого затравит, – не сдержав злости, ответил я.
Вот чего я всегда терпеть не мог, еще с самого детства, это когда шайкой накидывались на одного. Даже если за дело били или издевались, все равно это было нечестно. Меня, слава богу, в школе вся эта травля обошла стороной, но насмотрелся я всякого. И не гимназия у меня была, а обычная общеобразовательная школа в депрессивном районе с одинаковыми многоэтажками. И контингент там был, прямо скажем, далек от этикета.
И там если били, то до крови. Переломы случались. Девки цеплялись друг другу в волосы и дрались в туалете после дискотек – парней делили. Ботаничек зажимали по углам – то портфели резали, то стекла в очках били.
С мальчишками церемонились еще меньше. Ко мне пару раз пытались прицепиться – так сразу дал сдачи, как Петька учил – и отстали. А после кого мог, тех сам спасал. Сколько раз получал в драке, пытаясь отбить очередную жертву… Но и побеждал неоднократно.
Потому что ненавидел, блин, когда обижали слабых. Как представлял, что на месте очередной задротки-ботанички могла быть моя Олька, так сразу резьбу срывало и забрало падало.
Вот упало и сейчас.
– Миш, ты чего?
Сперанский
– А что? – хмуро отозвался я.
– Да рожа у тебя резко стала зверская. Аж перекосило.
Объясняться я не стал, а вместо этого положил руку на плечо нашему соседу.
– Ты, Сереж, не бойся. Отбиваться я тебя научу. И чтоб я сдох, если ты у меня уйдешь из Аудиториума. Как бы ни сложилась жизнь дальше, диплом этой элитной императорской шараги – красная ковровая дорожка в будущее. А нам с тобой, как обладателям перечеркнутых гербов, нужно об этом заботиться особенно тщательно.
– Ну и выражения у вас, Михаиниколаич, – прыснул Сперанский.
– Какие надо, такие и будут. Сереженька у нас найдет яйца и станет пробивать ими бетонные стены. Иначе я сожру все свои пуговицы.
Лекарь широко улыбнулся.
– Вот об этом я тебе и говорил. Иной раз поражаюсь, откуда у тебя все эти манеры.
Ронцов поднял на меня большие почти детские глаза. Он выглядел немного моложе своего возраста, но по его внешности точно можно было судить о красоте его матери – вроде бы князь Воронцов особой смазливостью не отличался, а вот матушкины гены передались парню как подобает. Темноволосый, с тонкими, но правильными чертами лица и острым подбородком, он вполне мог бы пользоваться популярностью у девчонок. Ничего, может и с этим вопрос решим.
– Спасибо, ваше сиятельство.
– Миша я. А это – Коля. К черту формальности. Еще наедимся ими досыта.
Сергей робко улыбнулся.
– Хорошо. Вы, кстати, на чем специализируетесь?
– Коля лекарь, я – универсал-боевик, – ответил за обоих я.
Ронцов уважительно кивнул.
– Вам хорошо. А я – будущий артефактор. Лабораторная крыса, в общем…
Мда, с самооценкой этому парню точно нужно было срочно что-то делать.
– Ладно, познакомились – давайте распределять кровати! – Перешел к насущному Сперанский. – Я хочу у окна. Напротив Сережи. Никто не против?
– Афанасьев еще не пришел, – возразил я.
– Кто первый встал, того и тапки! – безапелляционным тоном заявил Сперанский и бросил баул на кровать у правого окна. – В большой семье клювом не щелкают.
Я оглядел комнату, пытаясь понять, какое из оставшихся двух мест могло лучше мне подойти.
Надо сказать, условия здесь были на уровне. Сразу у входа располагалась небольшая прихожая с вешалкой и полочкой для обуви. Дверь справа уходила в уборную с душевой кабиной. Слева была небольшая кладовка – весьма полезно, когда вместе живут четверо.
Сама комната оказалась не очень большой – едва влезли четыре кровати с тумбочками, стол с табуретками. На стенах развесили бра и полки для книг.
Осмотрев оставшиеся два места, я выбрал то, что было на стороне Сперанского – кровать примыкала к стене кладовки, а это всяко было лучше, чем слушать журчание воды в ванной комнате. Кроме того, на моей стороне деревянные панели, что занимали нижнюю треть стены, немного отходили и обнажали узкую щель – можно было расковырять ее и попробовать использовать как тайник. Большую вещицу не спрячешь, но маленькая книжечка Корфа наверняка бы влезла.