В интересах государства. Аудиториум, часть 2
Шрифт:
– Интересно, по какому принципу наполняются комнаты? – не особенно рассчитывая на ответ, спросил я. – Или это внутренняя тайна Аудиториума, которую нам не доверят?
– Могу сказать лишь, что распределение строится на основе вашего взаимодействия друг с другом на испытаниях, – ответила дама. – Очень часто студенты обнаруживают соседями своих одногруппников.
«Все так и вышло. Только выяснить бы еще, кто этот Ронцов».
«Выясним, не отвертится», - ответил Сперанский. – «Есть у меня одна догадка».
– Сердечно благодарим
Дама в странных очках снова взглянула на часы и вздохнула.
– Ну что же с вами делать, сиятельства… Дозволено, конечно. Не отправлять же вас на мороз да еще и с вещами. Ступайте в корпус, там сориентируйтесь. Заодно будет время освоиться.
Мы с Колей еще раз рассыпались в любезностях и бочком-бочком выползли за дверь.
– Ну что, идем искать? – заметно приободрился Сперанский.
– Ага. Тебе с баулами помочь? Ты ж их до сюда-то едва допер.
– Нет, сам должен. Говорил мне отец, что помимо книг нужно уделять больше времени физкультуре, а я его не слушал…
Болтая о всяких безделицах, мы вышли на улицу. Народу заметно прибавилось: у ворот уже выстроилась настоящая очередь, и я обрадовался, что прибыл раньше. Не придется плясать на холоде.
Дорога в Домашний корпус лежала через парк – прямая, словно стрела, аллея вывела нас прямиком к Кресту. Мне понравилось, что здесь не прослеживалось какого-то особого замысла: деревья росли не по строгой линии, а как получилось. Не было по пять фонтанов на каждом шагу, да и редкие скульптуры застенчиво прятались в разных уголках. Словом, все было просто, как я любил.
А еще здесь было полно девиц на пробежках. Пришлось даже шикнуть на Сперанского, чтобы не пялился так открыто на девчонок в форменных тренировочных костюмчиках.
– Возможно, мне здесь даже понравится, – широко улыбнулся Коля, проводив взглядом очередную старшекурсницу с аппетитно обтянутым велюровыми штанами задом.
– Что-то я тебя раньше не уличал в подобном.
– А когда на это было время? – вздохнул лекарь. – К тому же на кого мне было пялиться? На сестру или на Ирэн, которая мне тоже как сестра? Но ничего, тут-то я и восполню пробелы…
В том, что в первые месяцы у нас будет время на что-то кроме учебы, я сильно сомневался. Первые два года в Аудиториуме были самыми кошмарными – по всеобщему признанию. Старшекурсники вспоминали «базу» как страшный сон, а «базисты» видели в самых счастливых снах только распределение по специализациям.
Так что на месте Коли я бы закатал губу обратно.
– Вот это дворец, – ахнул я, когда нам открылось все великолепие нашего нового пристанища.
Такого в моем мире точно не было. На Каменном острове в мои времена располагалась недвижимость, какую могли позволить себе либо высшие чиновники, либо очень удачливые бизнесмены. Но это были, как правило, сравнительно небольшие особняки. Здесь же
Здоровенное шестиэтажное здание в стиле классицизма с аскетичным убранством и немногочисленными украшениями, тем не менее, внушало трепет и ностальгию по Девятнадцатому веку. От вереницы белых колонн рябило в глазах, свежеокрашенная лепнина над портиками и окнами создавала впечатление изысканной строгости. Наверное, такую красоту и воспевал в свое время Пушкин.
– Сразу видно – элитная общага, – пробубнил я под нос.
– Да этот дворец и на общежитие не похож, – отозвался Коля. – Сколько ж денег его величество сюда вбухал…
– Лучше нам не знать.
Финансовое положение Сперанских было куда безоблачнее нашего, но, тем не менее, деньги там считали. Вся троица моих друзей отличалась простотой в быту и удивительной для богачей неизбалованностью. Казалось, ребят с малолетства держали в черном теле и учили экономить. Поэтому Коля, как и я, обладал аллергией на расточительство.
– Пятьсот седьмая комната, – вздохнул лекарь, взглянув наверх. – На пятом этаже. На самую верхотуру нас забросят…
– Полагаю, как и всех первокурсников. Будем качать мышцы ног.
Роскошные створки дверей Домашнего корпуса были распахнуты настежь. Над нашими головами висела очередная приветственная растяжка, вход был украшен воздушными шарами и какими-то гирляндами – ну прям как на деревенской свадьбе.
Поднатужившись, мы подняли наше барахло по лестнице и оказались внутри гигантского холла.
– Ух ты…
Внутри все было убрано гораздо роскошнее, чем могло показаться снаружи. С потолка на толстенных цепях свисали хрустальные люстры с множеством висюлек. Сами потолки и стены были расписаны сценами из учебной жизни – каждой специализации посвящалась отдельная живописная картина. Наверняка работал какой-то именитый художник.
Не успели мы захлопнуть упавшие челюсти, как к нам тут же подбежал сотрудник в идеально выглаженном мундире, но со вспотевшим от беготни лбом.
– Первокурсники?
– Да! – хором отозвались мы.
– Сперанский и Соколов, – добавил я. – Направили в пятьсот седьмую.
– Ох, соболезную. Набегаетесь вы по лестницам, господа.
Мы с Колей переглянулись и припомнили наши догонялки на Полигоне.
– Ничего, не помрем, – улыбнувшись во все зубы, сказал лекарь.
Сотрудник кивнул.
– Тогда слушайте меня, господа. Слушайте внимательно, ибо вам здесь жить, даст бог, четыре года, а то и более. – Он указал рукой на шикарную лестницу слева от нас. – Там ваше крыло, Западное. Вы вольны перемещаться по нему беспрепятственно. Ваш этаж – пятый. На этаже есть общая гостиная, где вы можете проводить свободное время. Уборная есть в каждой комнате. Хвала стараниям их императорских величеств, тридцать лет назад здесь была полная перепланировка, и по утрам больше не нужно стоять в очереди, чтобы отлить.