В интересах государства. Орден Надежды
Шрифт:
“А ты хорош, Соколов”, — хмыкнула Грасс. — “Не думал пойти в артефакторы?”
“Не. Не мое”.
“Жаль. Мы могли бы придумать много интересного”.
“Предпочитаю честный и открытый бой”.
“Одно другому не помеха”, — улыбнулась в моей голове байкерша.
Дверь отсека снова заскрипела. Я услышал глухой стук каблуков гром-бабы.
“Шухер!” — гаркнул я и метнулся к кровати. Нужно было принять скучающий вид, если надзирательница пришла по наши души.
Грасс зашуршала, попыталась вылезти и внезапно зашипела от
“Дерьмо. Кажется, я застряла…”
Глава 5
“Миш, тревога!” — сосредоточенно прошипела в моей голове Грасс. — “Я не могу вытащить руку. Помоги”.
Я торопливо озирался по сторонам. Припал к двери, прислушиваясь к шорохам снаружи. Там, в коридоре нашего отсека с чем-то возилась Гром-баба. Шуршала не то тканью, не то какими-то пакетами…
— Смена белья! — Зычно провозгласила надзирательница и подкатила тележку под мою дверь. — Соколов, давай все грязное.
— Так постельное только что дали…
— По уставу положено, — безапелляционным тоном заявила большая дама. — Так что давай, снимай весь текстиль, завязывай в простыню как в узел и передавай мне.
— Пять минут, Светлана Александровна, — жалобно попросил я, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал беспомощно. — Простите, я еще плох в бытовых вопросах…
— Ну еще бы. Слуг-то здесь нет, — хохотнула женщина. — Но навыки самообслуживания приобрести полезно. Так что давай, жду.
Она громко постучала в дверь камеры байкерши.
— Грасс, тебя это тоже касается. Сдавай все белье. И робу тоже.
Так, пять минут я выторговал. Уже что-то.
А Светлана Александровна оказалась если не мировой теткой, то по крайней мере не законченной стервой. И нам с Грасс не стоило злоупотреблять сносным отношением к себе.
“Миш, мы сейчас проколемся”, — ворчала у меня в голове Анна.
“Спокуха. Я уже иду”.
Хотел бы я сейчас оказаться в ее камере и поржать над идиотской ситуацией, в которой оказалась Грасс. Видел несколько эротических видео, где завязка начиналась примерно в тех же обстоятельствах: симпатичная девушка застревает, этой беспомощностью пользуется ее спутник или случайный гость…
Так, что-то меня понесло. Соберись, Миха. У нас тут ЧП.
Я осторожно опустился на корточки возле дыры. Рука Грасс застряла глубже, чем я думал. Кажется, я даже заметил кровь — видимо, девушка расцарапала кожу в попытках выбраться.
“Придется бить “Косой”, — сказал я. — “Это рискованно. Но там труба, и одно неосторожное движение может устроить потоп. Так что работать придется со стороны, где застряла твоя рука. Я могу тебя ранить”.
“Делай что нужно!”
“Только не кричи”.
“Не буду”, — пообещала байкерша.
Сконцентрировавшись, я призвал силу в правую ладонь. Левой уперся в стену, чуть отстранился от окна, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть, и осторожно сотворил малюсенькую “Косу”. Острый как бритва сгусток
“Повесь на руку “Берегиню” на всякий случай. Хотя все равно зацепит”.
“Нет времени!” — рявкнула мне прямо в мозг Грасс. — “Бей так!”
Ох, суровая девка. Но она была права — за дверью стояла надзирательница, и вряд ли терпение было одной из ее добродетелей.
— Соколов! — Забарабанила в дверь Гром-баба. — Как успехи?
Я дернулся от неожиданности, а Грасс зашипела от боли у меня в голове. “Коса” тоже сорвалась и полоснула ее по руке, прорезав слабую защиту. Я инстинктивно отшатнулся, боясь, что сейчас в лицо польет поток горячей воды из вскрытой трубы, но вроде обошлось.
Фууух.
— В процессе! — отозвался я и вернулся к дыре.
Так. Времени становилось еще меньше. На филигранную работу возможности нет. И придется резать по живому.
“Терпи, Ань. Сейчас будет больно”.
Она не ответила. Я лишь услышал тихий скулеж, когда “Коса” принялась подтачивать перекрытия и раствор рядом с рукой девушки. Байкерша заскрежетала зубами и тихо зашипела, когда заклинание снова ее зацепило.
“Быстрее!” — подгоняла она. — “Не щади!”
Управляемая силой моей мысли “Коса” сделала еще несколько подтачивающих движений, и Грасс наконец-то смогла выдернуть руку.
“Готово!” — оповестила она.
Я погасил “Косу” и присмотрелся к дырке. Отсюда даже смог разглядеть кусок камеры Грасс. Девушка тут же поднялась на ноги и осмотрела руку.
“Сначала поцарапала, затем обожглась”, — проворчала она. — “Ладно, разберусь с этим сама. Спасибо, Соколов”.
Убедившись, что проблема была решена, я принялся метаться по камере, собирая полотенца, стаскивая постельное белье и на ходу переодеваясь из робы в универскую форму.
Светлана Александровна окончательно потеряла терпение и открыла окошко, через которое передавала нам еду.
— Ну что?
— С пододеяльником провозился, простите, — виновато улыбнулся я, уже завязывая барахло в узел простыни. Одно хорошо — еще в прошлой жизни я стал настоящим мастером спорта по смене постельного белья. Когда Оля заболела и слегла, ухаживать за ней приходилось в основном мне. А там была не только кормежка — приходилось и кровать заправлять, и судно выносить, и учиться делать уколы. Так что к самостоятельной жизни я был более чем подготовлен.
Только вот аудиториумцам знать об этом не следовало.
— Прошу, — я с трудом затолкал объемный узел в окошко.
Гром-баба забрала грязное и тут же протянула мне стопку аккуратно сложенных и пахнувших стиральным порошком полотенец и наволочек.
— А зачем каждый день менять? — Спросил я.
— Санитарные нормы, — со знанием дела ответила надзирательница. — Еще не хватало, чтобы вы какую-нибудь хворь подхватили. А то бывали случаи.
Окошко захлопнулось, а я вернулся к развороченной кровати.