В Иродовой Бездне (книга 1)
Шрифт:
Лева молчал, он совсем не считал себя умнее, но так или иначе считал, что танцы не полезны. Директор внимательно посмотрел на Леву и потом, обращаясь к школьникам, сказал:
– Ребята, все движется, все течет, все изменяется, конечно в годы революции, в первые годы восстановления народного хозяйства нам было не до танцев; теперь же мы можем порадоваться, повеселиться. А почему Смирнский не танцует, я понимаю. Он верующий человек и, конечно, думает, что ему не следует танцевать. Его покалечили родители, жалко, конечно, парня, но, я думаю, вы не. как он, пойдете лучшей дорогой. Сегодня я вам прощаю ваше нарушение дисциплины, а в следующий раз я надеюсь все будет в порядке.
На следующий урок пришли все. Когда выполнялись обычные упражнения, Лева занимался со всеми. Когда же начались танцы, все встали изучать это искусство, только один Лева сел на низкую физкультурную скамейку и смотрел. Ему было грустно, казалось, что молодежь делает шаг не вперед, а назад. Танцевать Леву не принуждали, не желая насиловать его религиозную совесть.
Жизнь шла вперед, многое менялось, менялись и люди. И вот все больше и больше стала распространяться мода на короткие юбки. Верующая молодежь ходила в платьях, которые носили в то время, обычных скромных фасонов. Но когда мирская молодежь стала укорачивать юбки и делать их все короче и. короче, эта мода невольно стада проникать и в среду верующих. Вначале дома, а потом и на собрании стали появляться в платьях с короткими рукавами и в коротких юбках. Это обеспокоило старших, пожилых братьев и сестер. Они поговорили с ведущими руководителями молодежи, и Петр Фомин решил оставить молодежь после вечернего собранья в воскресенье для беседы.
После молитвы он прочел место: «Не любите мира, ни того, что в мире. Кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо что в мире похоть плоти, похоть очей и гордость житейская».
Встав, Коля Иванов начал говорить о скромности, о красоте молодежи, которая заключается не в том, чтобы носить модную одежду или особые прически, а украшать себя кротким, молчаливым духом и добрыми делами. Он также отметил, что опрятность, аккуратность, чистота должны характеризовать христианина и христианку и особенно молодежь. Все согласились с ним и в высказываниях подчеркнули, что надлежит одеваться, как прилично святым. Некоторые; из носящих короткие юбки не выдержали и стали доказывать, что нужно придерживаться того, как одеваются в данное время нельзя же быть монашками.
Петя Фомин вскочил и резко сказал.
– Что это вы защищаете короткие юбки. Ведь поймите, когда они выше колен – это соблазняет нас. Разве можно соблазняться да еще в собрании?!
Носившая короткую юбку сестра нисколько не смутилась, она встала и, глядя в упор на Петю так, что он покраснел, сказала:
– Брат, поступи по Писанию!
– Как это так, по Писанию? – воскликнул он.
– Вот так, как написано: «Если глаз соблазняет тебя, вырви его». И если ты, Петя, смотришь на наши ноги и соблазняешься, то значит, у тебя нечистые мысли.
– Друзья, я предлагаю прекратить разговор, – сказала Валя Алексеева. – Он принял недружелюбный характер. Давайте молиться Господу, чтобы Он занял первое место в наших сердцах, чтобы Его чувства были в нас. Ведь можно носить и длинные юбки, а своими глазами, движениями соблазнять братьев.
Молились, просили Господа, чтобы Он помог и чтобы никто, ни для кого не был соблазном.
Собрания продолжались. Пели старый и новый хоры, играл струнный оркестр. По воскресеньям устраивались молитвенные собрания в доме Камининых (в железнодорожном поселке) и в специально снятом помещении на Ново-Садовой улице. Были посетители. Немало людей
«Имеются силы и все, чтобы работать, но нет внутренней глубокой духовной спайки. Но нужно предпринять абсолютно все, так как наша нравственная обязанность – исполнить волю Господа. Нет достаточно воли, нет сил. Что делать? Ничего не получается. Когда идешь против течения, против современного духовного состояния среды. Вспыхнешь, очнешься, а потом опять все по-старому. Порывами ничего не сделаешь. Просто при всем сознании бьемся, как рыба об лед, и больше ничего. Ужасно то, что несмотря на предпринимаемые усилия, мы ни на один шаг не приближаемся к цели всеобщего счастья, плодотворного труда на ниве Его. И все же есть какая-то надежда на светлое победоносное будущее. Есть еще один неиспробованный путь – это молиться и молиться, и еще раз молиться».
25 января 1929 года он записал: «Мы, молодые, решили, в воскресенье, после вечернего собрания оставаться петь, молиться и обмениваться мнениями о том, что каждый получил, слушая воскресные проповеди. Это приведет к совершенствованию духовной жизни и будет побуждать каждого глубже вникать в себя и в учение. Это сблизит нас друг с другом».
Глава 14. В ненастье
«Итак страждущие по воле Божией, да предадут Ему, как. верному Создателю души свои, делая добро».
I Петр 4:19
Жизнь Самарской общины текла сбоим чередом. Слышно было, что в Сибири, на Украине арестовывали то одних браться, то других, но никто не придавал этому существен него значения. Думали, все выяснится, пройдет как местное недоразумение. Волга-Камский Союз, как и другие местные объединения верующих, продолжал трудиться для Господа: посылали благовестников, проводили совещания, строили планы на дальнейшее развитие дела Божия. Братья в Самаре планировали издавать духовный журнал с назидательными художественными статьями.
Однажды ночью в доме Смирнских раздался сильный стук в дверь. Стучали долго, настойчиво. Отец Левы встал и пошел открывать. Вернулся он не один, вслед за ним в комнату вошли люди в военной форме – это были работники ОГПУ. Вся семья проснулась, встали и дети. Сергею Павловичу был предъявлен ордер на обыск и арест. Искали везде, искали тщательно, переворачивали каждую бумажку. Забрали несколько духовных книг, писем, составили протокол обыска.
– Почему вы духовные книги забираете, ведь они разрешены советской цензурой, – сказал Сергей Павлович,
– Сектантские они, – сказал агент, – Просмотрим, вернем. – Он вытащил папиросу и хотел закурить,
– В моем доме курить не разрешаю, – заявил Сергей Павлович, – этот дымный яд мои дети никогда не ощущали.
Агент вышел курить во двор, поручив остальным внимательно за всем наблюдать.
– А теперь собирайтесь, все закончено, – сказали агенты отцу Левы.
– Сначала мы помолимся, – ответил он
Перед молитвой Сергей Павлович взял в руки свою старую Библию, с которой он никогда не расставался и прочитал место «Да и все желающие жить благочестиво во Христе Иисусе будут гонимы» Преклонили колени. Этих молитв отца, матери, этого прощания с арестованным отцом – Лева никогда не забудет. Почему? За что? Опять какое-нибудь недоразумение, как в прошлый раз. Лева отлично знал, что отец не только действием, но даже никаким плохим словом не отозвался ни разу о советской власти: был неутомимым тружеником, день и ночь работая во время голода, тифозной эпидемии и теперь.