В Иродовой Бездне (книга 1)
Шрифт:
Смерть брата Хомяка была для Левы неожиданностью. Он много слышал об этом подвижнике и надеялся с ним встретиться.
– Вы брат, что то утомленный вид имеете, – заметила сестра смотря на Леву. – Видно устали с дороги?
– Нет, ничего, – бодро сказал Лева. – Я всегда такой.
– После обеда у нас мертвый час, – сказал переплетчик. Сейчас отдыхать будем. Извольте быть послушным!
И Леву уложили на диван. Однако он так и не уснул. Воображение рисовало перед ним смерть брата в тюрьме. Одиноко, среди разбойников – преступников. Путь один. В душе грустно пелось:
PoetryОни собираются все
Все домой!
Один за одним входят в край родной!
Да, все домой!
Ему было грустно и за себя, что он не – успел и не застал этого брата живым, не сказал ему бодрого, приветливого слова. И Леве еще более захотелось, дорожа временем, спешить посетить тех, кто продолжает путь через Голгофу.
Вечером он пошел с братом на молитвенное собрание. Сердечное, простое пение действовало успокоительно и в то же время влекло к подвигам.
Собранием руководил молодой человек, который, как слышал Лева, недавно прибыл в Иркутск. Проповеди были простые, проникнутые одной мыслью: «Верность Христу до конца».
В заключение говорил проповедник, приехавший из Иркутска. Он вынул свою Библию из портфеля и начал читать громко, по-ораторски. Вся его манера проповедывать и хороший галстук, выделявшийся на белой рубашке, говорили о том, что он хочет показаться весьма культурным человеком. Когда была молитва, Лева просил, чтобы Господь дал ему силы быть верным до конца так, как был верен Стефан, о котором упоминалось в проповеди, и многие другие мученики всех веков ради Христа и Евангелия.
После собрания Леву познакомили с молодым человеком, выполняющим обязанности пресвитера.
– Вы из проповедующих? – спросил он Леву,
– Да, как сказать, – ответил Лева. – Мое назначение не проповедывать, а посещать ссыльных, заключенных.
Услышав о Иванове – Клышникове, этот брат сразу расположился к Леве и рассказал ему свою историю. Уверовав во Христа, он после принятия крещения также ревностно стал служить Господу. И вот, когда он пребывал в молитве, ему была открыто, чтобы он посвятил себя миссионерской работе среди друзей-якутов. Он поехал в Москву, там встречался с председателем союза баптистов Одинцовым, который благословил его в путь в далекую Якутию.
– И вот, – рассказывал он, – я уже достиг Иркутска и намеревался отправляться дальше, в Якутию. И вдруг, вижу: Иркутская церковь обезглавлена, нет пресвитера. Братья мне говорят: оставайся, будешь пресвитером. Я подумал: «Что мне ехать к мертвым в Якутию, когда живые нуждаются во мне?»
– Странно, – не выдержав, спросил Лева. – А как же это объясняется Словом Божиим?
Молодой человек нисколько не смутился и наставительно сказал:
– Жены-мироносицы шли помазать мертвого Христа, а встретили живого. Так и я.
Побеседовав еще с Левой, он вдруг предложил:
– А
– Нет, нет, – поспешил ответить Лева. – Об этом и не думайте. Мой путь ясен, и я не могу сворачивать ни направо, ни налево.
Впоследствии этот брат попал в испытания, но вышел из них благополучно. Женился, зажил обычной обывательской жизнью. Слышно было, что в семье были неурядицы, он проявлял гнев. Искренний, хороший был брат, но, видимо, сделал ошибку, не поехав к якутам, когда Господь звал его туда.
Глава 39. Звезды Сибири (Ангара, Тальцы)
»…Разумные будут сиять, как светила…»
Дан. 12:3
Из Иркутска по направлению к Байкалу шел поезд. Огни его прорезали ночную тьму, нарушая покой спящей тайги. Поезд остановился у маленького разъезда. На перроне, слабо освещенном коптящей керосиновой лампой, был одинокий пассажир, сошедший с поезда. Он огляделся кругом, постоял, что-то припоминая, и, обогнув станцию, стал спускаться по откосу в таинственный мрак ночи. На фоне ночного неба рисовалась зубчатая тайга. Там, ниже, белела какая-то полоса. «Должно быть, Ангара» – соображал юноша и, осторожно ступая по мелким камням, стал спускаться к воде.
Да, это была великая сибирская река Ангара. Стоя на берегу, он внимательно всматривался в темный силуэт ближайших выступов берега, пока его глаза не уловили очертания чего-то похожего на избушку. Он направился туда и скоро стоял перед небольшим деревянным домиком рыбака. Постучал в дверь, ответа не было. Постучал еще, кто-то закашлял, послышался скрип внутренней двери и голос:
– Кто это?
– Ваш брат, странник и пришелец!
– Эй, старуха, вставай скорее! Брат, брат пришел!
Старик открыл дверь и, всмотревшись в стоявшего юношу, спросил:
– Да вы откедова?
Похоже, что внешний вид юноши изменил отношение старика к нему. Действительно, висевшая сбоку полевая сумка, с другого бока – фляжка, за спиной – вещевой мешок и через плечо, как шинель, скатка пальто, производили впечатление военного.
– Привет вам из Иркутска, от братьев Петрова, Попова, – сказал юноша. Старик разгладил свою большую седую бороду и обнял молодого человека. Целуя его, старик говорил:
– А я уже подумал по твоему виду, не души ли ты моей ищешь?
Старушка приветливо усаживала гостя и хлопотала у печки:
– Вот тут у нас немножечко картошки осталось, угощаем. Я уж уху завтра утром сварю,
С аппетитом ел Лева вареный картофель и рассказывал о своем желании переправиться через Ангару, а потом берегом добраться до стеклянного завода а далеко идти по деревушкам, где находились узники.
– Рад, я за тебя; брат рад, – говорил рыбак. – Не оставит тебя Бог без милости за такое доброе дело. Да вот только смотрю я на тебя – трудно одному. Ведь Христос всех учеников по двое посылал, вдвоем – то полегче.