В Иродовой Бездне. Книга 2
Шрифт:
Ветер страшно и грозно шумит.
Но взгляни: вот с любовью во взоре
На тебя твой Спаситель глядит.
Жизнью нашей Он Сам управляет
И защиту Свою подает,
Посылает нам то, что желает,
И нас, к радости, к счастью ведет…
Не знаю, сравнивал ли кто воробьев с Ангелами, но для Левы они, сидящие и чирикающие у тюремного окна, поистине были Ангелами. Своим щебетаньем они напомнили ему о великой любви Небесного Отца, который силен помочь, защитить, все устроить… И Лева уснул тихо, спокойно, как засыпают невинные дети.
Глава 18. «Есть
«А надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам».
Рим. 5:5
И опять медленно потянулись дни тюремного заключения. Голод и недоедание все острее давали о себе знать. Может быть, потому, что Лева не получал никаких передач. Юноша был уверен: начальство запретило принимать адресованные ему передачи. Не может быть, чтобы верующие, которые знали, что он сидит в Иркутской тюрьме, не принесли хотя бы немного пищи. Тело слабело, нервы окончательно отказывали, но он не плакал, он был спокоен так, как может быть спокоен лишь тот, кто возложил все свое упование на Бога. В ежедневной молитве он просил об одном: чтобы Господь освободил всех братьев, которые, возможно, арестованы в связи с его делом.
Однажды, когда особенно хотелось есть, он как-то по-детски попросил у Бога пищи. И что же прошло немного времени, как вдруг входит надзиратель с большим ящиком в руках.
— Вам посылка, — произнес он. — От кого ожидаете?
Лева называл имена и адреса своих родных, близких верующих, но угадать никак не мог. Надзиратель покачал головой:
— Тут фамилия ваша, имя ваше. Вы с татарами в родстве не состоите?
— Конечно состою, — сказал Лева, а про себя подумал: «Кто же из братьев татар мог прислать? Ведь среди татар так мало христиан». И вдруг он вспомнил о брате-татарине из Канска, который особенно любезно угощал его кониной. Сабиров из Канска. от него, видно, посылка, — сказал Лева.
— Да, он самый, — подтвердил надзиратель. — А вы тоже сами из татар, что лк?
— Нет, не из татар, но породнился с ними, — ответил Лева.
В посылке оказались сухари, конская колбаса и сало. Лева от души поблагодарил Бога, что Он услышал его. и угощал заключенных, что находились в это время с ним в камере.
— Как же это вы с татарами породнились? — спрашивали заключенные.
— О, это через Кровь Христа!
— А мы думали, что ваша сестра вышла замуж за татарина.
— Нет, я встречался с ним только один раз, но мы полюбили друг друга, потому что он любит Христа и я люблю Христа.
— Удивительно, удивительно, — говорил бывший начальник милиции, — как это вера во Христе роднит людей без различия национальности, все становятся близкими друг другу.
Эта близость и это родство наполняли сердце Левы жаждой увидеть родных близких. Он не сомневался, что свидания ему не разрешат, знал также, что впереди его ждет тяжелая неизвестность. А как хотелось бы увидеть брата!.. И он сказал об этом Господу. Не прошло и нескольких дней, как Господь все устроил. Это было неожиданно и казалось совершенно невозможным, но разве есть что трудное для Господа?
Как-то Лева взобрался на тюремное окно и заглянул в тюремный квадратный дворик, в который арестантов выводили на прогулку. (Этот дворик в центре тюрьмы был со всех сторон
Часовые следили, чтобы арестанты не выглядывали в окна, и выглядывать, а тем более разговаривать было опасно. Но Лева, не выдержав, крикнул:
— Брат!
Молодой человек поднял голову и, увидев Леву, радостно ему улыбнулся и крикнул в ответ:
— Есть надежда!
Надзиратель тотчас же увел его со двора. Но эти чудные слова озарили сердце Левы необыкновенной радостью. И юноша стал думать над тем, что хотел сказать ими брат.
— Надежеда на то, что Бог сильней всего, надежда на то, что все кончатся благополучно?
Да, да, жива надежда, есть надежда. И в последующие дни эти слова все время несли ободрение усталому, истощенному узнику. Как приятно, как чудесно, когда в то время, как тебя окружают тюремные стены, когда на стенах читаешь старые надписи, вроде «попадешь — не воротишься», когда свинцовая черная неизвестность нависла над тобою, знать: есть надежда. И Надежда не постыжает, либо любовь Божия велика и безгранична.
Глава 19. «Не положено»
«В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеком… Пришел к споим, и свои Его не приняли».
Иоан. 1:4,11
Человек может ко многому притерпеться. Но какими бы высокими чувствами ни была озарена его душа, роль окружающей его внешней среды все-таки велика. Она может давить на разум, смущать душевный покой.
Уже не дни, не недели, но долгие месяцы находился Лева в спертом, зловонном, прокуренном воздухе тюремной камеры. Щеки его стали совершенно бледные, ввалились. А сам он стал похож на тех заключенных, о которых говорят, что он-де тонкий, звонкий и прозрачный. Лева никак не мог привыкнуть к табачному дыму, который, словно густой туман, сизый и вонючий, наполнял камеру снизу доверху.
И невольно Лева вспоминал свежий, пахнущий травами аромат сада, где он провел свое детство и где встретил начавшуюся юность. Нередко утром, проснувшись с головной болью и все с тем же роковым, неумолимым чувством голода, он после молитвы и чтения любимой Книги переносился мысленно на ту родную улицу, где родился. Там были аллеи тополей, обильно цветущие яблоневые и вишневые сады. Юноша мысленно встречался с родными, шел на огород, где останавливался под двумя огромными раскидистыми осокорями… Так, не замечая окружающего, не ощущая вони параши и ужасного табачного дыма, он дышал свежим, чистым воздухом своего родного дома.
Еще в отрочестве, беря книги из библиотеки, Лева заинтересовался журналом «Каторга и ссылка» и внимательно читал его, номер за номером. Тогда он и в мыслях не мог предположить, что ему придется сидеть в тюрьме, в каменном мешке одиночки, временами набитом людьми до отказа. Он тогда мечтал о науке, о карьере исследователя, путешественника, но сердце его, которого коснулся Христос своей любовью, уже тогда не могло равнодушно пройти мимо страданий. И он продолжал читать этот журнал, полный описания безумных мук тех, кто боролся с самодержавием, верил в революцию и отдавал жизнь за народ.