В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
С участием Рубина начался поиск шпионского снаряжения агента абвера Сократа. Чекистам важно знать — сказал ли Рубин правду? И еще: не была ли уже рация в шпионской работе? Поиск оказался очень трудным. Но тем не менее снаряжение было найдено. Эксперты дали ответ и на второй вопрос: рация Сократом не использовалась.
Значит, Рубин сказал правду. Но пока это была полуправда. Полную правду о себе он скажет позже, лишь после того, как к нему явится Нандор, связной из штаб-квартиры, филиала ЦРУ, чтобы накрепко привязать его к себе.
«СОКРАТ»
«Игра» еще не началась. Она впереди. «Голос» с той стороны могут подать в любой день, час. А пока разыгрываются возможные варианты «дебюта»...
Виктор Павлович Бутов не раз в эти дни вел трудный диалог сам с собой, готовясь к большому разговору с генералом. Терзают сомнения — как поведет себя в этой игре Рубин — Сократ? Можно ли полностью доверять ему? И тут же контрвопрос: «А разве он не сказал всей правды, разве его шпионское снаряжение не оказалось в месте, им указанном?»
Бутов хочет посоветоваться с генералом: «Может, новую радиоаппаратуру, врученную Сократу связным из штаб-квартиры, временно забрать от него, пока не понадобится? Или такой вариант: изъять какую-то маленькую деталь этой аппаратуры, без которой она не будет действовать? — И тут же возражение: — Как же тогда из штаб-квартиры передадут ему по радио запросы, указания? — И тут же ответ: — Нандор не случайно снабдил Рубина средствами тайнописи, подставными адресами, по которым можно установить и письменную связь».
Тревожные эти мысли, набегая одна на другую, не давали покоя. Бывало и так, что, проснувшись ночью, Бутов долго не мог уснуть — мучили раздумья. И так до самого рассвета, потихоньку вползавшего в окна.
Однако в кажущейся неразберихе мыслей уже проглядывала некая стройность.
У него все готово для подробного доклада генералу — от «а» до «я». Все, с чего началось, как развивались события, чем кончилось. Точнее: на каком этапе они пребывают сегодня. Зная характер генерала — дотошный интерес ко всем деталям, полковник, готовя доклад, старался не упустить «крупных мелочей» — это из генеральского лексикона, всегда напоминавшего подчиненным: «В нашем деле мелочей не бывает».
...Бутов сидит за длинным столом генеральского кабинета, неторопливо докладывает, листая пухлую папку, а генерал Клементьев, попыхивая трубкой, шагает из угла в угол, заложив руки за спину.
— Что будем делать дальше, товарищ генерал?
Полковник озабочен, на лице печать всех тревог, что одолевали его в последние дни. Генерал улавливает настроение Бутова, но своего мнения не высказывает.
— А как быть с Рубиным? — вопрос Бутовым поставлен в лоб.
Генерал, перестав расхаживать
— Разве вам не ясно, Виктор Павлович, что в данной ситуации без него нам не обойтись. Или не так? Так что же вас смущает? — прищурился Клементьев.
— Все то же, товарищ генерал, неискренность Сократа. Правду выдавал микродозами. А мы собираемся оказать ему доверие. Не побоюсь сказать — высокое. Есть ли основания для этого?
— Позвольте, позвольте... Не понимаю... Вы что же, до сих пор не убеждены в раскаянии Рубина?
— Теперь вроде бы оснований для сомнений нет, и все же прошлое его поведение...
Генерал недовольно подобрал губу, и лицо его посуровело.
— Мы с вами, батенька, должны уметь понять человека, совершившего преступление, даже тогда, когда раскаяние к нему пришло не так скоро, как бы нам, с вами хотелось. Оно, Виктор Павлович, является не по заказу, а по-разному: к одним импульсивно, мгновенно, а к другим после долгих, нелегких раздумий, как это и произошло с Рубиным. Важно, что оно пришло все же, раскаяние.
Генерал, крепкого сложения мужчина лет шестидесяти, с лобастой головой, с большими умными глазами, откинулся к спинке стула и, вытянув свои длинные ноги под столом, неторопливо продолжал:
— Раскаяние... Это очень сложно, когда человеческая душа открывает свои сокровенные тайники. Нам, чекистам, нужно в самые глубины проникать, чтобы безошибочно разобраться — где чистосердечная правда, а где ловко закамуфлированная ложь, по велению пробудившейся совести пришел к нам человек или хитрит, игру затевает... Без этого разумная осторожность может превратиться в болезненную подозрительность. Наш долг помогать людям найти верный путь.
Генерал умолк. Разжег трубку и снова зашагал по кабинету.
— Вот так... — И после небольшой паузы: — Забываю вас спросить, как здоровье профессора Рубина после всего случившегося?
— Очень переживает, нервничает. Тяжело перенес известие о гибели Елены Бухарцевой... Первая любовь... В свое время он трусливо отвернулся от нее. Елена, связная подпольного центра, погибла в тылу врага при загадочных обстоятельствах.
— У Рубина есть дети?
— Приемная дочь Ирина. Недавно вышла замуж, живет у мужа. Профессор остался в одиночестве...
— Вот ведь какая судьба у человека. Постарайтесь понять его, Виктор Павлович. Опекайте, укрепите морально. Вы должны стать прочной опорой Рубину. Иначе пропадет. А кроме нас, поддержать его сейчас некому... И еще — постарайтесь разузнать о судьбе Бухарцевой. Успеха вам, Виктор Павлович.
«ИГРА» НАЧАЛАСЬ
В ход пошла тайнопись. Поступили первые запросы новых «хозяев» Сократа. Сдержанные, лаконичные:
«Как самочувствие, все ли спокойно? Надежно ли хранится аппаратура?»