В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
— Исидзима, как идут дела?
Генерал нервничал.
— Все в порядке, ваше превосходительство.
Кажется, Исидо ждет, что он скажет сейчас еще что-то. И Исидзима самым спокойным голосом добавил:
— У вас все готово?
— Я сижу на чемоданах.
— Исидо-сан, мы должны скоро вылететь. Осталось еще несколько мелких работ.
— Надолго?
— Минут на двадцать—тридцать. Кроме того, надо распорядиться, чтобы вдоль взлетной полосы
— Значит, я жду вас?
— Да, зайду к вам примерно минут через сорок, крайний срок — через час. Думаю, часа через полтора мы уже будем в воздухе.
— Исидзима, повторяю, я готов.
Исидо чрезмерно волнуется, но с этим уже ничего не поделаешь. Когда самолет взлетит, генерал будет поставлен перед свершившимся фактом. А для Цутаки проверить, в самолете ли генерал, будет не так просто. Если он попытается пройти в комнату генерала — официанты не дадут. Исидзима нажал на рычаг, набрал номер. Услышал голос Гарамова:
— Вас слушают.
— Господин Гарамов, это Исидзима. Я хотел узнать — все в порядке?
— Самолет готов к взлету.
— Я сейчас дам указание и выделю людей, они займутся взлетной полосой. Вас же попрошу по-прежнему оставаться в комнате для официантов.
— Я должен ненадолго сходить к самолету. Экипаж ждет разрешения начинать разогревать моторы.
— Пусть им скажет об этом Бунчиков.
— Сказать должен я. Он — чужой человек.
— Тогда уж попросите экипаж проследить, как выделенные мною люди разложат ветки для костров, и возвращайтесь к телефону. Вы все время должны быть у меня под рукой. Вы все поняли, господин Гарамов?
— Понял. Передать трубку Бунчикову?
— Да.
Он отдал распоряжение Бунчикову взять как можно больше свободных от работы женщин и проследить, чтобы разложили на всем пути взлета кучки сухих веток. Напомнил, чтобы после этого они не расходились, пока не разожгут костры.
Дверь в его комнату открылась неожиданно — просто открылась, и в щель проскользнул тот, кого он ждал. Прежде чем ответить на поклон, он оценил одежду майора. Брюки, свободная рубашка, туфли. И сразу понял: если дело дойдет до схватки, никакого преимущества у Цутаки перед ним не будет. Судя по выпуклости, пистолет у майора спрятан в брюках во внутреннем кармане. В случае необходимости он успеет выхватить свой «Ариту» как минимум секундой раньше. Цутаки улыбнулся; он встал, кланяясь и указывая на свободный стул:
— Добрый вечер, Цутаки-сан. Очень рад вас видеть. Я давно жду вас.
— Добрый вечер, Исидзима-сан. Я тоже рад вас видеть.
Цутаки
— Прошу вас, присядьте, Цутаки-сан. Может быть, хотите чего-нибудь выпить? Чаю?
— Благодарю вас. Не хочу.
— Сакэ. У нас есть настоящий «Масамунэ»?
— Благодарю вас, Исидзима-сан. Я человек неприхотливый и пью редко.
Исидзима еще раз показал рукой, и Цутаки сел.
— Может быть, все-таки «Масамунэ»? — Исидзима улыбнулся. — Прошу, Цутаки-сан.
— Нет, тем более сейчас. Как я понимаю, нам предстоит серьезный разговор на не менее серьезные темы?
Исидзима постарался задержать паузу как можно дольше.
— Если позволите, Цутаки-сан.
Сел спиной к окну. Некоторое время они оба молчали, улыбаясь друг другу. Наконец Цутаки поклонился:
— Насколько я помню, Исидзима-сан, вызывая меня, вы рекомендовали при входе в отель не попадаться на глаза «определенным лицам». Я хотел бы знать — кто эти определенные лица?
— Цутаки-сан. Честно говоря, я не осмеливаюсь даже назвать имя.
— И все-таки назовите, мне очень интересно.
— Его превосходительство Исидо-сан.
Цутаки поднял брови:
— Почему?
Исидзима усмехнулся. Взял одну из черных коробочек, отодвинул, снова придвинул.
— Это серьезный разговор, Цутаки-сан. Вернее, у меня сегодня к вам два серьезных разговора. И первый из них о том... Боюсь, что пока мы разговариваем с вами, его превосходительство уже садится в самолет.
— Неужели его превосходительство покинул «Хокуман-отель?» Он в Дайрене?
— Цутаки-сан, не убеждайте меня в том, что вы не знаете о самолете, который стоит сейчас у правого крыла здания.
Майор опустил глаза, было видно, что в его душе происходила внутренняя борьба.
— Цутаки-сан. Я хочу откровенного разговора. Со своей стороны обещаю говорить искренне.
Исидзима знал, что в столкновении двух противоборствующих сторон очень важно правильно начать разговор. Пока что тон был взят верно, о чем говорила внутренняя борьба Цутаки с самим собой. Наконец справившись с волнением, майор вздохнул:
— Допустим, что я знаю об этом самолете.
Все правильно, подумал Исидзима, Цутаки клюнул, хотя еще и сомневается. Но в это время за окном загудели моторы «Дугласа». Сначала их звук был прерывистым, неровным. Потом установился, ровно повис над берегом.