В изоляции
Шрифт:
Он кидает быстрый взгляд, прежде чем сказать мне, что там никого нет.
— Я всё ещё вижу его, — говорю я. Паренёк скрещивает на груди руки и смотрит так, будто не может поверить, что я признаю его существование.
— Кого?
— Мальчишку, которого я убил в Ираке. Он повсюду следует за мной. Ненадолго уходит, — иногда на несколько месяцев, — но всегда возвращается, когда ситуация становится по-настоящему дерьмовой.
Бастиан мгновение изумлённо смотрит на меня, открыв рот, а затем пристально вглядывается.
— Чувак, там никого
— Знаю, — пожимаю я плечами. — Но я всё равно вижу его. Мне постоянно снятся кошмары о его убийстве. Не только о нём, но и о том, как я долгими месяцами находился в пустыне, связанный, в яме. Временами я не могу перестать думать об этом, и тогда вообще не в состоянии уснуть; иногда в течение нескольких дней. Когда рядом Лиа, я сплю лучше.
Шок Бастиана очевиден, но даже я удивлён, когда он говорит, что тоже видит кошмары, и что с Рейн ему легче заснуть. Мне становится ясно, что для психического выживания мы оба опираемся на наших женщин, и я должен заставить его увидеть способ выйти нам обоим из этого живыми и без продолжающего преследовать нас прошлого. Моя преданность Ринальдо владеет моей жизнью, и я понимаю, кто имеет власть над Бастианом.
— Я убью Фрэнкса, — говорю ему.
Я практически вижу, как в его голове крутятся колёсики. Я сделаю это подальше от того места, где окажется Старк, и подожду несколько недель, прежде чем выполню поставленную задачу. Это никоим образом не будет связано с турниром, и Старк всё равно выйдет победителем. Фрэнкс станет моей последней целью.
В результате меня посчитают мёртвым, и именно этого я хочу.
— Итак, какой у тебя план? — спрашивает Бастиан, хотя ясно, что он настороже.
— Никто из нас не сможет выбраться без посторонней помощи, — указываю я на очевидное и продолжаю: — Предполагаю, ты не можешь увидеть то, что вижу я.
— Мальчишку, которого я убил в прошлом? — язвительно говорит он. — Нет, не вижу.
— Не его, — качаю я головой, не желая думать о призраке, стоящем на выступе, а тем более говорить о нём. — Камень рядом с твоей ногой.
— Где? — Бастиан чуть не сворачивает шею.
— Не думаю, что ты сможешь его увидеть, но он заклинил твою ногу, удерживая её во льду. Она находится под таким углом, что ты никак не сможешь её вытащить. Камень нужно убрать.
— Так что ты собираешься сделать? Наорать на него?
— Я почти уверен, что смогу сдвинуть камень подальше от твоей ноги своим ботинком. Когда я уберу камень, ты будешь в состоянии выбраться и сохранишь ногу целой. Ну, в таком виде, как сейчас. Она ведь сломана.
— Да, могу сказать, что так и есть.
Как бы ни было больно сейчас, будет намного больнее, когда я отброшу камень в сторону, но он знает, что это лучше, чем умереть там, где он сейчас находится.
— Сделай это, — командует он.
Я не собираюсь медлить.
— Блядь! — кричит Бастиан. Его тело напрягается, и он упирается пальцами о края отверстия.
— Почти получилось, — говорю я ему.
— Поторопись, мать твою.
Я смотрю на него,
— Будет ещё больнее.
—Мне насрать! — кричит он в ответ. — Просто сделай, блядь, это!
Я подтягиваю ногу к груди и бью так сильно, как могу. Он кричит, как раненый зверь, чью плоть раздирают зубья капкана. Камень падает вниз с горы, и у Бастиана получается немного сдвинуть ногу.
Похоже, он вот-вот потеряет сознание от боли. Я вижу, как он борется с рвотой, но ему удаётся снова собраться с силами.
— Думаю, что сделал это, — сообщаю я ему, в то время как он проклинает всё на свете.
— Проще было получить пулю, — трясет он головой и выпускает изо рта клубы пара.
— У меня есть несколько, — говорю я, улыбнувшись. — Я должен был тебе предложить.
— Ублюдок.
Он снова пытается вытащить ногу, и его лицо краснеет от напряжения. Мой желудок скручивает, когда я начинаю думать, что он не сможет это сделать – он вырубится, прежде чем сможет освободиться. Но нет. Стиснув зубы, он не прекращает попытки выбраться, хотя я слышу стоны, полные боли, когда ему, наконец, удаётся продвинуться на несколько сантиметров.
Ему мешает ещё один камень, и я поначалу хочу попросить его секунду не двигаться, чтобы убрать его, но вместо этого решаю просто сделать задуманное. Он пронзительно кричит и проклинает меня, но, в конце концов, освобождает ногу, а затем, тяжело дыша, роняет голову на лёд.
Глаза Бастиана закрыты, и я думаю, что, может быть, он всё-таки вырубился от боли. Но проходит всего несколько мгновений, и он снова открывает глаза, ёрзает и выкручивается, и, в итоге, выбирается из ямы и падает рядом со мной на землю.
Я слишком напряжён, пока жду, когда он переведёт дыхание. И ещё один момент – я не знаю, что он собирается делать. В сложившихся условиях он может просто взять камень и разбить мне череп. И я не смогу его остановить, если он сейчас решит меня прикочить.
Я вижу в его глазах внутренний конфликт, и мой разум обдумывает всё, что необходимо сказать, чтобы убедить его выполнить свою часть сделки. Можно напомнить ему о моем обещании убить Фрэнкса, но он уже знает об этом. Как он отреагирует, если узнает, что мы сводные братья? Я облизываю губы, и в тот момент, когда уже собираюсь поделиться с ним этим маленьким кусочком информации, он мне ухмыляется.
— Ну, что, вытащим тебя отсюда?
Придурок.
Я с облегчением выдыхаю воздух, который всё это время удерживал в себе, и киваю. Бастиан хватает плоский камень и начинает откапывать сначала мою руку, а затем ногу. Теперь, когда обе мои руки свободны, я помогаю ему с остальным. Как только я снова могу стоять, Бастиан толкает меня в плечо, боль выстреливает в сустав, и я вздрагиваю.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Да, всё хорошо, — я смотрю на него, в то время как моя рука пульсирует от боли. Я знаю, что мучения, которые испытывает он, намного хуже. — Твоя нога – сплошное месиво.