В Канаду, к шурину
Шрифт:
— Как — не принято? А туалет? — ахнул Огаркин. — И вообще? Умыться, например?..
— Полы здесь скрипят в коридоре, понимаешь? Соседи недовольны. Могут и хозяину пожаловаться, что отдыхать им мешаешь. А то и в суд подадут, — смущенно объяснил шурин. — Особенно этот, из КГБ, придирается. Такая зануда! Привык, понимаешь, на своей бывшей Родине за каждым шорохом следить, вот и не спит по ночам. Да ты не волнуйся, привыкнешь.
В тот вечер долго сидели за столом и говорили о ценах на бензин, о прелестях ПМЖ и о взаимоотношениях интеллигенции и власти. Насчет власти шурин помалкивал (ну что простому шоферу эта власть?), зато интеллигенцию он ругал крепко. Даже
— Насчет дерьма я не знаю, я ведь историю преподавал, — отбивался Огаркин, как мог. — Конечно, всякое может быть. Опять же, много лапши нам вешают…
— Лапша? Почем там лапша? — встряла в мужской разговор Жаклин. — Здесь она дорогая. Макароны дешевле. А у вас?
— Ты, Жаклин, макароны с властью не смешивай, — осадил ее шурин. — Правильно человек говорит: много у них там лапши развелось! А интеллигент как сидел в дерьме, так и сидит. Хоть и историю преподает, — и похлопал Огаркина по плечу. — Ничего, вот покрутишься здесь с недельку — всю историю напрочь забудешь. Вместе с лапшой. Честно тебе говорю!
Бестолковый какой-то вышел разговор. Но кое-что Огаркин из него усвоил. Первое: на работу нужно устраиваться, и как можно быстрей, пока деньги есть. Дело это трудное, может и на все три месяца растянуться. И второе: мимо полковника, что в комнате слева живет, желательно на цыпочках проходить. Да мало ли чего у бывшего на уме? Может и хозяину настучать невзначай. По старой привычке.
— А справа, ты говорил, бизнесмен проживает?
— Ха-ха! Бизнесмен, — снова встряла Жаклин. — Тут — купить, там — продать. Очень дорого! Ван хандрид долларс, ту хандрит долларс… О май рашен френд! Ай лав ю!
Короче, еле уговорили Жаклин прилечь отдохнуть. Отвели ее в смежную комнату, кое-как погрузили на тахту. А сами, выпив еще по одной, вышли на улицу покурить. Сели на лавочку возле подъезда и пригорюнились.
— И на хрена тебе, Санек, в Монреаль приспичило лететь? Полковников, что ли, не видел? — грустно спросил шурин, отводя глаза в сторону. — Вот у нас, как сейчас помню, этих полковников вообще никто не знал. Жили они, как все, не выпендривались… скромными были. Вот так на кухне случайно встретишь — ни за что не догадаешься. Сигарету стрельнешь, анекдотом поделишься про Леонида Ильича. А он тебе в ответ что-нибудь про Никсона расскажет. А теперь?… Мимо двери лишний раз боишься пройти… Демократия!
Здесь шурин подумал и перевел разговор на другое:
— Ты что насчет завтрашнего дня думаешь? Может, вечерком за город съездим? Там одно хорошее местечко есть, можно рыбу половить.
— На доллары? — хмыкнул Огаркин, припомнив давешний сон в самолете.
— Причем тут доллары? — не понял шурин. — На червя, конечно. Прямо на месте червей и купим. И удочки напрокат возьмем. Ох и здорово же там клюет! Поедем, Саша?
Однако на следующий день так никуда и не выбрались. Жаклин маялась после вчерашнего, валялась на тахте и вполголоса ругалась по-французски, шурин же с утра уехал заниматься частным извозом, но вскоре вернулся сам не свой — сказал, что проколол колесо, пришлось заплатить триста долларов за новую камеру, какие уж там рыбалки? Огаркин камеру проигнорировал, но двадцать долларов шурину все-таки дал. Попросил
— Давай тогда уж я тебе и газету куплю, — предложил шурин. — А то возьмешь что-нибудь на немецком… или на иврите, например. Здесь все может быть! Я на иврите вообще читать не могу. А ты?
— Только без словаря, — пошутил Огаркин. — Поэтому бери на русском. Штуки две или три. — И дал шурину еще пять долларов. На всякий случай. А сам подался на улицу — город посмотреть, а заодно и с людьми познакомиться.
Худо-бедно, расспрашивая прохожих руками, Огаркин выбрался поближе к цивилизации. Располагалась она буквально на соседней улице и имела вид большого трехэтажного дома с десятком табличек при входе. Шурин с вечера отнюдь не соврал — половина надписей была на русском языке. Ну-ка, что тут? «Агентство по сдаче жилья в наем», «Прокат автомобилей»… «Бюро по найму»? Ага! Вот сюда и зайдем, узнаем.
Но. Как вошел Огаркин в бюро, так из него и вышел.
— Гостевая виза, говоришь? Ты что, соотечественник, прямо из Урюпинска сюда свалился? — почти угадали в бюро. — Не возьмут здесь тебя с гостевой. Рабочая виза нужна. Да нас же первых отсюда выкинут, если мы тебя какой-нибудь фирме предложим.
Шурин сидел за столом и пил пиво из банки. Увидел мрачного Огаркина, тут же бодро зашуршал газетами. А заодно и порадовал:
— Интересное я объявление сейчас прочитал…
— Да какое еще объявление! — взорвался Огаркин. — Виза у меня — какая? Гостевая! Ну, кто меня с ней на работу возьмет?
Шурин голову опустил: да, действительно, кто?
— Что же ты мне об этом по телефону не объяснил? — продолжал бушевать Огаркин. Шурин оправдываться не спешил, только заметил боязливо:
— Ты, Саня, тише. Ты не шуми. Соседи у меня, я же тебе говорил!
И точно, не ошибся. Тотчас же и раздался вежливый стук в дверь.
— Василий, можно к тебе? — и на пороге появился сосед. «Тот самый, бывший. Из полковников», — подумал Огаркин. И тяжело опустился на стул.
— Ну, конечно, можно, Павел Петрович! В любое время дня и ночи, — шурин расплылся в улыбке. — Как там наши сыграли в Торонто? Небось, опять продули?
— Как всегда. Ноль четыре! Белугин Павел Петрович, бывший полковник и жертва «холодной войны», — представился вошедший. — Кстати, ваш сосед по этажу.
— Александр Андреевич, — ответствовал Огаркин, пожимая гостю руку. — Я, правда, на войне не был…
— Тогда вам повезло. А я двадцать лет, считай, из окопов не вылезал, — заметил полковник, присаживаясь к столу. — То в Париж, то в Берлин, то на Кубу, то опять в Париж… А толку-то? Все равно проиграли! Я в плен попал, на Багамских островах. Прямо на пляже в засаду угодил! Хотел негром прикинуться, да не удалось: лицом не вышел. Три года мучили, гады! Даже пива не давали, на одном виски и жил. Потом сюда перебрался. Такие вот дела.
Белугин достал из кармана расшитый бисером кисет и стал задумчиво крутить «козью ножку».
— А я вас где-то видел, — вдруг сказал он Огаркину. — Вы случайно вчера ночью, часа в три, по коридору не проходили? Еще носки у вас черные были?
— Не проходил, — на всякий случай соврал Огаркин. — Тем более в черных, — и спрятал ноги под стол.
— Жаль. А то я вас сразу бы узнал, — ухмыльнулся Белугин. Чиркнул спичкой и закурил, наполнив комнату сладким дымом «Вирджинии».
— Может, пива? А, Павел Петрович? — залюбезничал шурин. — Оно бы виски, конечно, не мешало… за знакомство…