В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России
Шрифт:
Но тем не менее постепенно росло влияние Б. Я. Бельского, А. Ф. Нагого, молодых Шуйских. Сплоченной когортой двигались Годуновы. Лидерами земщины оставались престарелые кн. И. Ф. Мстиславский и Н. Р. Юрьев. Между ними и предстояла борьба за власть у трона стареющего монарха. Но тогда никому и в голову не приходило, что пройдет менее десяти лет и власть в стране захватят Годуновы. Брак Федора и Ирины скорее говорил против подобной возможности. Ведь, казалось бы, царевичу уготована была скромная судьба — быть удельным князем при государе всея Руси, которым должен был сделаться его старший брат Иван. В таком случае Годуновы, как члены окружения Федора Ивановича, переходили на положение удельных бояр и исключались из игры в борьбу за власть в Москве. Поэтому возвышение Годуновых на первых порах не должно было вызывать тревогу у их соперников. На самом же деле вышло так, что 1575–1576 годы, когда Ирина Годунова стала женой будущего царя Федора, а Борис — кравчим, оказались трамплином, который привел шурина слабоумного царевича к трону.
Конец Ливонской войны
Внешняя политика России периода «удела» 1575–1576 гг. продолжала традиции предшествующего времени. Грозный всячески старался упрочить отношения с Англией, одержимый мыслью об окружавших его изменах, которые могут вынудить его бежать из России и искать покровительства английской королевы. 29 ноября 1575 г. на приеме английского гонца Сильвестра он доверительно объяснял ему причины передачи власти Симеону Бекбулатовичу. На второй
169
См. донесения Сильвестра от 29 декабря 1575 и 29 января 1576 г. (Толстой, № 39, с. 181–182; № 40, с. 186–188).
Не рассчитывая на успех своей кандидатуры на польский престол, Грозный стремился использовать бескоролевье для установления союзнических отношений с Империей. 27 января 1576 г. в Можайске царь принимал имперских послов И. Кобенцеля и Д. Принца (из Бухау) [170] . Они привезли Грозному предложение императора Максимилиана II заключить союз против османов. В далекой перспективе император обещал Ивану IV «все цесарство Греческое на восход солнца», которое, правда, нужно было еще завоевать. От Грозного Максимилиан ожидал поддержки кандидатуры своего сына Эрнста на польский престол. Царь склонен был «отдать» императору Польшу и выступить сторонником кандидатуры Эрнста, говорил и о готовности включиться в антиосманский союз, но при этом делал одну существенную оговорку — Великое княжество Литовское (к тому же с Киевом) и Ливония должны были войти в состав Русского государства. Посольство З. Сугорского и А. Арцыбашева, направленное с этими предложениями к Максимилиану II, в августе 1576 г. прибыло в Регенсбург, где тогда заседал имперский рейхстаг. Переговоры не дали никаких результатов. Камнем преткновения оставалась Ливония, которую Империя не хотела передавать под власть Ивана IV [171] . 28 января 1576 г. царь отправил в Речь Посполитую с Л. З. Новосильцевым две грамоты в духе русско-имперских переговоров: в одной — польской знати — он рекомендовал кандидатуру Эрнста на польский трон, в другой — литовским панам-раде — предлагал в качестве литовского великого князя себя или старшего сына [172] .
170
В Оршу посольство прибыло 1 декабря 1575 г. Подробнее см.: Кобенцель, с. 1–68; ПДС, т. I, стлб. 481–567; РК 1559–1605 гг., с. 120–121; Шмурло Е. Ф. Россия и Италия, т. III, вып. 2. Пг., 1915, с. 304–305, 311–312; Пернштейн, кн. 2, с. 10–19; Принц, кн. 3, с. 1–46; кн. 4, с. 47–73.
171
См. наказные речи посольства: АКА, № 279; Лурье Я. С. Новые данные о посольстве Сугорского и Арцыбашева в 1576 г. — ИЗ, 1948, т. 27, с. 291–300; Дербов, с. 212–217.
172
ЛЗАК, вып. 5. СПб., 1871, с. 120–121; Уманец, с. 269. В Москву Новосильцев вернулся 20 апреля 1576 г. (ЦГАДА, ф. 79, кн. 10, 165 об. и сл.).
Во время бескоролевья в Речи Посполитой Грозный предпринимает наступление в Ливонии. Оно явилось ответом на нападение ливонских и литовских войск на г. Салис (1 декабря 1575 г.). В январе 1576 г. были взяты ливонско-шведские крепости Коловер, Гапсаль и Падца [173] . Но решающих побед достичь не удалось. Продолжавшиеся одновременно мирные переговоры со Швецией практически не сдвинулись с места. Тем временем события в Польше развивались не так, как того хотел бы царь. Слухи о переговорах Грозного с Максимилианом II распространились быстро и оказали сильное влияние на то, чтобы чаша весов во время элекции короля склонилась в пользу семиградского воеводы. 1 мая 1576 г. Стефан Баторий был коронован в Варшаве, а 3 июня избран на престол в Литве. Известие о вступления на престол Баторий отправил Ивану IV с послами Ю. Городенским и Л. Буховицким (прибыли в Москву 27 октября 1576 г.). 4 ноября они были приняты царем [174] . Баторий был крайне заинтересован в продлении перемирия с Россией. Ему надо было выиграть время, чтобы подчинить мятежный Гданьск. Переговоры в Москве происходили в обстановке взаимных жалоб на всевозможные «обиды» и оказались безрезультатными. Впрочем, от продолжения диалога с Баторием Иван IV не отказался и дал согласие на приезд в Москву «великих послов» короля.
173
РК 1559–1605 гг., с. 119–120. 20 марта 1576 г. в Москву приехал гонец Иоанн Скалм. Царь принял его в Братошине только 27 июня (Сб. РИО, т. 129, с. 346, 347).
174
Флоря. Отношения, с. 112; Щербатов, т. V, ч. 2, с. 393–394; Новодворский, с. 35.
Надежды Ивана IV на русско-имперский союз не оправдались. 11 октября 1576 г. скончался император Максимилиан II, и на престол вступил Рудольф II, четко еще не определивший свою внешнеполитическую линию.
«Великое посольство» Речи Посполитой отправилось в Москву в январе 1577 г. Его возглавлял мазовецкий воевода С. Крыйский. Баторий не рассчитывал, что ему удастся достигнуть прочного «замирения» с «московитом». Войну с Россией он считал одной из главных внешнеполитических задач. Поэтому цель посольства С. Крыйского была весьма скромной — выиграть время, необходимое польскому королю для подготовки вооруженного противоборства с Иваном IV. Баторий дал послам инструкцию не спешить с ведением переговоров и включить в состав вопросов, подлежавших обсуждению, уход русских войск из Прибалтики. Польский король отлично представлял себе, что на это Грозный не пойдет. Посольство двигалось медленно, к тому же Крыйский заболел. Только в августе 1577 г. послы должны были пересечь границу России, но начавшиеся военные действия в Ливонии задержали их приезд [175] .
175
ЦГАДА, ф. 79, кн. 10, л. 273–274 об.; Литовская метрика, т. II. № 1, 2, 9, с. 1–4, 15–17.
Иной план решения ливонской проблемы избрал Иван IV. Покончив с «маскарадом», т. е. лишив Симеона Бекбулатовича великого княжения, он решил нанести удар по шведским владениям в Прибалтике, а затем и по польским. В начале 1576 г. его «голдовник» (вассал) Магнус взял замок Лемзель. 23 октября к Колывани (Таллину) отправлено было большое войско с «нарядом» (артиллерией), необходимым для штурма этой крупной крепости. 23 января 1577 г. город был осажден. В боях под Колыванью погиб один из видных военачальников — боярин И. В. Шереметев Меньшой. Не добившись результата, 13 марта войско отступило [176] .
176
РК 1559–1605
На южных рубежах страны в 1576 г. продолжало сохраняться стабильное положение. В мае и августе по сложившемуся порядку «на берег» посланы были войска [177] . В июле в Европе распространились слухи о победе русских над крымцами, которых погибло якобы 20 тыс. или даже 30 тыс. человек [178] . Возможно, это было отзвуком взятия казаками Ислам-Керменя на Днепре, о чем сообщил в Москву предводитель казаков А. Веревкин 15 августа. В сентябре крымцы приходили к Новгород-Северскому и на «темниковские места». Все это были действия местного значения. После смерти султана Селима II (1574 г.) Мурад III ввиду предстоявшей войны с Ираном пытался наладить отношения с Россией. Тем временем в Иране после смерти шаха Тахмаспа I (1576 г.) разгорелась междоусобная борьба, в ходе которой престол занял Мухаммед Ходабенде. Русско-турецкие отношения осложнялись тем, что султан был союзником Стефана Батория. Когда из Москвы выехал турецкий посол Андрей Свир (прибывший на Русь в 1575 г. с грамотой Мурада), то в грамоте Ивана IV от 5 марта 1577 г., которую он вез с собой, содержались только общие заверения в желательности развития между странами торговых отношений [179] . На масленице 1577 г. хан Большой Ногайской Орды Тинехмет (Тин-Ахмат) по просьбе крымского хана посылал своих людей на алатырские и темниковские места [180] . 29 июня 1577 г. крымский хан Девлет-Гирей умер. На престол вступил его сын Магмет-Гирей, положение которого не было достаточно прочным. К тому же крымские войска по-прежнему были отвлечены набегами на земли Речи Посполитой. Словом, обстановка на юге России благоприятствовала проведению Иваном IV активных действий в Ливонии.
177
РК 1559–1605 гг., с. 121, 128, 140. Посылались войска «на берег» и в мае 1577 г.
178
Лурье Я. С. Новые данные… с. 297.
179
Щ, л. 515–519 об.; ДРВ, ч. XIV, с. 293, 305–307, 314–315, 319; Новосельский, с. 30, 431; Смирнов, с. 125–126.
180
ЦГАДА, ф. 127, кн. 8, л. 2–3, 8, 20; Новосельский, с. 431–432.
В связи с предполагавшимся новым ливонским походом Грозный с целью укрепления престижа высшего командования войском производит ряд воевод в бояре и окольничие. К апрелю 1577 г. боярином стал кн. В. Ф. Скопин-Шуйский, а к июню — из окольничих Д. И. Годунов. В феврале 1578 т. среди бояр называется кн. В. И. Мстиславский. Число окольничих пополнилось С. В. Годуновым (к апрелю), кн. Т. И. Долгоруким (к концу 1576 г.), М. Т. Петровым-Соловым, отцом жены наследника престола (к июню), и Б. В. Шеиным (в 1577/78 г.) [181] .
181
О В. Ф. Скопине см.: Вельяминов-Зернов, ч. 2, с. 35, 41; последнее упоминание в сентябре 1591 г. (РК 1475–1598 гг., с. 461). О В. И. Мстиславском см.: РК 1559–1605 гг., с. 148 (ср. под 1577/78 г. РК 1475–1598 гг., с. 285); последнее упоминание летом 1582 г. (РК 1559–1605 гг., с. 191). О С. В. Годунове см.: РК 1475–1598 гг., с. 277; РК 1559–1605 гг., с. 143. О Т. И. Долгоруком см.: АМГ, т. I, № 26; в мае 1576 г. думного чина еще не имел (РК 1559–1605 гг., с. 127); последнее упоминание в 1578/79 г. (РК 1475–1598 гг., с. 301). О М. Т. Петрове-Соловом см.: Вельяминов-Зернов, ч. 2, с. 41; в мае 1579 г. он ведал Дворовым разрядом (ААЭ, т. 1, № 302, с. 368); ср. в ноябре 1579 г. (Лихачев. Поссевино, с. 146). О Б. В. Шеине см.: РК 1475–1598 гг., с. 284; последнее упоминание в июне 1579 г. (там же, с. 294).
Решения о начале нового ливонского похода были приняты 10 февраля и в апреле 1577 г. [182] Однако выступление войск задержалось. Только обеспечив тыл, «устроя берег» (в мае), 8 июня Иван IV выехал с войском из Новгорода и 15 июня прибыл в Псков. Здесь царь пробыл больше месяца. До него дошли слухи о «шатости» его вассала принца Магнуса, который в конце 1576 г. вступил в сношения с польским администратором в Ливонии гетманом Г. Ходкевичем. Неудовольствие Магнусом усиливалось из-за ухудшения русско-датских отношений. «Ливонского короля» вызвали срочно в Псков для объяснения. Магнусу удалось оправдаться. Но по заключенному между ним и царем соглашению «король» мог рассчитывать в Ливонии только на небольшую территорию к северу от р. Аа и г. Кесь (Венден), к югу от этой реки [183] . Остальная же часть Ливонии должна была перейти под непосредственное управление царя. 9 июля из Новгорода в направлении Трикатена и Вольмара выступил четырехтысячный отряд кн. Т. Р. Трубецкого, которому удалось у г. Круциборха (Крейцбурга) достигнуть Западной Двины. С Трубецким царь направил коменданту г. Вольмара кн. Александру Полубенскому высокомерное послание, требуя, чтобы гетман не ссорил его со Стефаном Баторием и «из Лифлянские земли выехал» [184] .
182
Ливонский поход. — ВЖ, 1852, № I, с. 131; РК 1475–1598 гг., с. 275. См. также грамоту царя в Соловецкий монастырь по случаю предстоящего похода (ААЭ, т. 1, № 297). О походе см.: РК 1559–1605 гг., с. 141–145; РК 1475–1598 гг., с. 275–282; ВЖ, 1852, № I–V; 1853, № V–VI; Прибалтийский сборник, т. III, с. 260–267; т. IV, с. 49; Новодворский, с. 47–64; Королюк В. Д. Ливонская война. М., 1954; Donnert Е. Der Livl'andische Ordensritterstaat und RuBland. Berlin, 1963; Kotarski H. Wojsko polsko-litewskie podczas wojny Inflanskiej 1576–1582. Warszawa, 1970–1972, Angermann N. Studien zur Livlandpolitik Ivan Groznyis. Marburg, 1972.
183
PK 1559–1605 гг., с. 142–143; Новодворский. Прил., с. 25–27; Лурье Я. С. Новые данные… с. 296; Ливонский поход. — ВЖ, 1852, № II, с. 89, 94; № V, с. 127–128; 1853, № V, с. 91–96; Новодворский, с. 47–48.
184
Ливонский поход. — ВЖ, 1852, № III, с. 113–114, 119; Новодворский, с. 49; ПИГ, с. 198–199. О послании см.: Панченко А. М. «Дудино племя» в послании Ивана Грозного князю Полубенскому. — Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 151–154.
Положение немногочисленных польских гарнизонов в Ливонии было тяжелым. Войско главного управителя Ливонии гетмана Ходкевича насчитывало всего 4 тыс. человек, и рисковать им он не мог. Не хотел Ходкевич использовать и ливонских немцев (а тем более эстонцев и латышей), боясь их измены. Баторий же как раз с августа 1577 г. приступил к осаде Гданьска и не имел возможности прислать в Ливонию необходимую помощь. Тревожно было также на южных окраинах Речи Посполитой. Еще весной 1577 г. крымцы опустошили Волынь и Подолию [185] .
185
Новодворский, с. 74.