В канун Рагнаради
Шрифт:
Странный подпер голову кулаками, проговорил неожиданно:
– Плохо живет Племя. И будет жить еще хуже. Люди стали убивать Людей. Долго теперь будут убивать - всегда.
Хромой не понял:
– Безносый сдох - некому убивать. Э?
– Безносый не сам придумал убивать, - Странный хмыкнул.
– Научили. Нет Безносого, научат другого.
– Кто? Научили - кто?
Но Странный молчал, только морщился, глядя в огонь, и алые отсветы скользили по его лицу.
Новая мысль вдруг поразила Хромого. Он подполз к Странному, схватил
– Не хочешь рассказать дорогу? Не рассказывай. Отведи. Приди к Племени, научи найти Убийцу Духов, найди того, кто сказал Безносому: "Убей". Люди не смогут сами...
Странный сильно потер ладонями лицо, глянул в просящие глаза Хромого. Странно глянул, никто еще так не глядел. Потом улыбнулся - горько, как старый:
– Хорошо. Пойдем. Пойдем, когда взойдет Слепящее.
Морщась, переждал шумный восторг Хромого и опять сказал непонятное:
– Ты можешь вернуться. Ты не Дух - живой. Человек.
Хромой захлопал ресницами:
– Почему?
– Потому, что не умер.
– Почему не умер? Убивал Безносый. Только щенок не убьет дубиной сзади сверху. Безносый не щенок - воин. Не убил... Убивал поток, долго убивал, об камни. Не убил. Безносого убил, убил сильного. Недобитого - не убил. Целую жизнь - съел, кусочек - не смог. Так бывает?
– Бывает, - Странный смотрел с непонятной ласковой жалостью.
– Ты ведь был у Людей Звенящих Камней, Хромой. Они выпустили тебя, позволили жить. Ты им нужен. Они тебя берегут. Сделали так, что с тобой не случается плохое. Случается только хорошее. Они могут так.
Хромой напряженно думал: обманывает Странный или нет? Не придумал, спросил:
– А почему ты будто живой, если я трогаю?
– Он вдруг растерялся. Или ты - тоже не Дух, тоже живой?..
Странный засмеялся тихонько:
– Духа трудно отличить от живых. Ощупью нельзя. Другим отличаются, внутри.
Хромой еще подумал, потом спросил:
– Но я - живой?
– Да, - Странный снова отвернулся к огню.
– Ты - живой. Успокойся.
Когда они поднялись на Плоскую Гриву, и впереди, до самого горизонта, заиграла веселыми бликами гладь Озера, Странный остановился.
– Дальше пойдешь один, - он глянул мельком в огорченное лицо Хромого, перевел взгляд на Хижины, чернеющие среди озерного блеска.
– Не скули. Слушай. Пойдешь, скажешь: "Дух Странного покинул Заоблачную Пущу. Готов снизойти в Хижины, помочь Людям, наказать желающих зла. Если Люди хотят слушать Странного, пусть скажет Большой Тамтам". Запомнил? Тогда иди.
Хромой побрел медленно, оглянулся. Странный стоял, крепко расставив ноги, похлопывал себя по ладони короткой массивной дубинкой. Дубинку эту Хромой заметил еще в пещере. Странная она была, эта дубинка. Такая тяжелая, что Хромой - молодой сильный воин - не смог удержать ее, когда рассматривал, уронил на камень, сломал. Не дубинку сломал - камень.
Хорошая дубинка. Тоже, наверное, Убийца Духов. Но не из Звенящего камня - из непонятного... А раньше, пока Странный был жив, такой дубинки у него не было.
Хромой встряхнулся всем телом, будто вылез из холодной воды, отвернулся от Странного, быстро пошел к Хижинам, повторяя слова, которые должен сказать Людям.
Резвившиеся на мелководье щенки издали заметили фигурку двуногого, с визгом и воплями кинулись на мостки. И Косолап, следивший на берегу, тоже заметил, вскочил, вскинул копье. Потом узнал, уставился на подошедшего:
– Хромой... А Безносого нет... Где Безносый?
Хромой попытался обойти его, не останавливаясь: зачем говорить с глупым? Но Косолап не пустил на мостки, оттолкнул - сильно, сердито:
– Почему молчишь? Очень голодный был, съел язык? Говори! Почему Безносого не поймал?!
Хромой рассвирепел:
– Ты долго сидел на жаре! Слишком долго сидел: в голове растаяло, вытекло через уши! Совсем глупый теперь! Я Щенка ходил ловить, не Безносого! Не сам придумал ловить. Сказали: "Хромой и Безносый, идите ловить Щенка". Все так сказали, и Каменные Плечи сказал, и Хранитель сказал... Забыл, ты, нехорошего тебе в пасть?!
– Это ты в болоте ползать будешь, нехороших жрать!..
– Косолап посинел от крика, глаза его налились кровью.
– Хранитель твой - падаль! Вилял языком, всегда вилял языком! Больше не виляет - сдох! И Безносый падаль, трупоед! Тоже вилял языком! А ты с ним ходил, долго ходил, - не смог поймать, потерял. Иди назад, не приходи, пока не поймаешь!
Хромой набрал побольше воздуха в грудь, рявкнул так, что Косолап присел с перепугу:
– Сдох Безносый! Сдох! Плохой след мне показал, долго-долго по плохому следу водил, потом убивать стал. Не убил - сам сдох! А ты, вонючий, отойди в сторону, пусти. Не пустишь - без зубов будешь дальше жить! Мне говорить надо. Не для тебя говорить - для всех!
Хромой кинулся на Косолапа, но ударить его не успел. Чья-то рука перехватила вскинутый кулак, отбросила в сторону. А мгновением позже от легкого толчка той же руки отлетел в другую сторону Косолап. Каменные Плечи, шагов которого не расслышали оглушенные собственным криком спорщики, буркнул, не глядя на них:
– Настоящие Люди убивали Настоящих Людей. Убивали - так было. Теперь хватит. Разве мало немых вокруг?
Он помолчал, подергал продетое в нос кольцо, оглянулся на мостки, где уже толпились сбежавшиеся смотреть на крикливую ссору:
– Хромой говорил для Косолапа, но я услышал: Безносый сдох. Хромой был виноват перед Племенем. Теперь не виноват. Теперь Племя забудет плохое, будет помнить хорошее. Настоящие Люди запомнят: "Хромой убил Безносого, делавшего зло". Так - правильно?
Толпа на мостках одобрительно загорланила, кто-то полетел в воду из-за чрезмерной радости стоящих рядом.
Каменные Плечи отвернулся, глянул в оторопелое лицо Хромого:
– Хотел говорить для всех?
Хромой кивнул.
– Говори. Все здесь.