В капкане у зверя

Моран Маша

— Прежде чем ты выпрыгнешь из машины, я все равно успею тебя схватить. — Давид бросил на нее насмешливый взгляд.

Аня удивленно моргнула:

— О чем ты?

Он кивнул на свободное место ее сидения.

— У меня такое впечатление, что между нами сидит кто-то третий. Я тебе настолько неприятен?

Аня отвернулась и буркнула:

— Следи лучше за дорогой.

Давид рассмеялся. Тепло его смеха обволокло тягучей истомой. Аня исподтишка рассматривала Давида. Сегодня он выглядел потрясающе. Простые светлые джинсы, рубашка навыпуск с закатанными до локтей

рукавами. Несколько верхних пуговиц расстегнуты, и в вороте проглядывает поросль на груди. Он казался невероятным. Волосы растрепаны словно после ночи бешеного секса. Одежда небрежна. Поза расслаблена. Почему-то сейчас он казался еще более опасным. Может потому, что от Давида, облаченного в дорогой костюм, она знала, чего ожидать. Весь его вид говорил о больших деньгах, с которыми лучше не связываться. Но от этого Давида… Можно было ожидать чего угодно. За его напускной небрежностью крылись невероятная сила, власть и огромный волк. Поковыряв пальцем дорогую обивку, Аня решилась начать разговор. Ей нужно знать хоть что-то.

— И как много… таких, как ты?

Давид бросил на нее удивленный взгляд.

— Оборотней?

— Ну да.

— Не много. Несколько десятков тысяч по всему миру. И становится все меньше.

— Почему?

— Не равные союзы.

Аня нахмурилась:

— Как это?

— Оборотни спариваются с обычными людьми. Кровь разбавляется, и через несколько поколений ген полностью исчезает.

Это звучало странно. С одной стороны, люди выглядели вторым сортом, с другой — Аня не могла винить оборотней за такое отношение. Они пытались сохранить свой вид.

— В твоем роду, конечно же, все оборотни? — Как ни старалась, Аня не могла скрыть сарказм в голосе.

Давид ухмыльнулся:

— Нет.

— Что-то мне не верится, что в твою родословную мог затесаться человек.

На этот раз Давид громко рассмеялся:

— Это был уникальный человек.

— Кто бы сомневался.

— Шаманка.

Аня выпрямилась на сидении:

— Издеваешься?

Давид посуровел. Его профиль смутно напоминал волчью морду. Между бровей залегла глубокая складка, челюсти сжались.

— Ни капли.

— Что случилось? — У Ани снова возник тот странный зуд в руках, под кожей — сумасшедшее желание его нарисовать.

— То, почему мы избегаем людей и предпочитаем с ними не связываться.

— Мне не стало понятнее.

Давид снова посмотрел на нее, изогнув черную широкую бровь. Даже сейчас он был красив. Почему он так воздействует на нее? Ведь внешне Артур и Стас ему ничуть не уступали. Но к ним она оставалась абсолютно равнодушной. Ему же не могла сопротивляться.

— Судя по твоей жизни в Питере, раньше ты не была такой настойчивой.

Это уже переходило все границы.

— Ты не имеешь никакого права лезть в мою жизнь! — Аню вновь накрыла алая пелена злости. Агрессия, о которой она прежде и не подозревала. Она ударила Давида в плечо кулаком.

— Моя обязанность — знать, кто и что угрожает стае. Поэтому, я «лезу в жизни» всех, кто оказывается на моей территории. — Он передразнил ее, сверкнув золотистыми глазами. — Тебе же ничто не мешает интересоваться

МОЕЙ жизнью.

— Не сравнивай сбор досье и мой вопрос. Я просто пытаюсь разобраться в том, во что ты меня втянул.

— Так значит, ты все-таки поняла, кем являешься?

— Даже оборотни выглядят правдоподобнее, чем вся эта глупость про шаманок. Но у меня разве есть выбор? Как будто, ты отпустишь меня, если я решу уйти.

Давид вдруг резко свернул на обочину, пропуская автобус, на всех порах мчавшийся от Птичьего на разворот. Он остановил машину и отстегнул ремень безопасности.

— Иди!

Аня опешила от такой резкой смены настроения. Он смотрел на нее, не сдерживая ни ярость, ни волчьи черты, которые начали проступать на его лице. Пытаясь оставаться спокойной, Аня развернулась к нему:

— Это шутка? Розыгрыш? Очередная попытка меня унизить?

— Нет. Ты же так хочешь избавиться от меня. Я тебя отпускаю. Но с одним условием. У тебя есть полчаса форы. Сможешь за это время дойти до указателя, и ты свободна от меня до конца жизни. Не сможешь, остаешься в стае и даешь мне столько раз, сколько я прикажу. По первому же требованию.

Аня, как рыба, несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. В живот хлынула горячая волна предвкушения. Пришлось молча выругаться на собственную слабость. Ну и идиотка.

— В чем же тогда подвох? Неужели, рискнешь оставить стаю без «шаманки»? — Она скривилась и выплюнула уже почти ненавистное слово.

— В том, что я всегда получаю то, чего хочу. И никогда не упускаю свою добычу.

— Как я узнаю, что ты не жульничаешь?

— Отсюда до указателя минут пятнадцать на машине со скоростью улитки. Спустя полчаса жди видео-звонок — отчитаюсь, что я и машина находимся там, где ты нас оставила.

Аня с ужасом поняла, что готова согласиться на этот идиотский спор. Прежняя она ни за что бы на подобное не осмелилась. Прежняя безропотно продала бы дом, терпела унижения от матери и хоронила бы себя в многочисленных комплексах и обидах. Новая же творит черт знает что. Но Ане почему-то это безумно нравилось. Собственная непредсказуемость. Глупая, чреватая неприятностями безрассудность. На что еще она способна?

— Только призы у нас неравнозначные. — Она тоже отстегнула ремень безопасности. — Если первой до указателя успеваю добраться я, то ты отвозишь меня обратно в Питер, я получаю квартиру, машину и ежемесячное содержание, как ты и предлагал. С домом в этом случае можешь делать все, что угодно.

Давид задумчиво на нее смотрел, гипнотизируя взглядом.

— Все-таки и у тебя есть цена?

Аня постаралась беззаботно улыбнуться:

— Как и у любой шлюхи, милый.

Она выскользнула из машины прежде, чем Давид успел что-либо ответить. Он тоже вышел, но не сделал никакой попытки приблизиться. Облокотившись о крышу машины, он пристально следил за каждым ее движением. Что ж, она не разочарует его — устроит напоследок незабываемое шоу. Вытащив из кармана куртки зеленую ленту, Аня собрала волосы в хвост и обмотала его полоской шелка. Глаза Давида опасно сузились. На щеках проступили желваки. Аня улыбнулась: