В каждом молчании своя истерика
Шрифт:
– Я даже не знаю, с чего начать.
– Ну хотя бы скажи мне: все живы?
– Да.
– Уже неплохо.
– Одиноко как-то.
– Не надо делать проблему из того, что тебе одиноко вечером. Сделай лучше чай. С ним всегда есть о чем поговорить.
– Ты не понимаешь. Все дома вроде, а одиноко. Старшая с Оскаром рассталась, вернулась обратно.
– Рассталась? Хотя этого следовало ожидать, такая разница в возрасте. Надоела ему игрушка.
– Да, дело не в разнице. Фортуна ему изменила. Только я узнала это уже задним числом, после всех моих проклятий в его адрес. Теперь вот сижу анализирую.
– Ну,
– Да ни черта ты не понимаешь. Тот тоже оказался не мальчик. Она училась у него фотографировать.
– Снял, значит, – робко пошутила София. – Мужику, конечно, сложно простить измену.
– А женщине что – легче, что ли?
– А женщине вовсе невозможно. Ты заварила себе кофе?
– Нет еще. Это еще не все. Теперь Кира к нему сбежала. К Оскару.
– Ты меня убила. Она же еще совсем юная. Сколько ей? – попыталась как-то отвлечься на цифры София.
– Девятнадцать.
– А ему сорок пять?
– А ему сорок пять.
– Шикарно. Что он за человек? И почему так упорно преследует вашу семью? Может быть, мстит за Фортуну?
– Ну это вряд ли. На мстителя он не тянет. Приятный, выглядит гораздо моложе своих лет. Волосы русые, густые и вьющиеся. Глаза зеленые, добрые, большие. Рост средний. Красивая открытая улыбка. Язык подвешен, будто он всю жизнь читал лекции по литературе на филфаке. Раньше у них с Антонио был совместный бизнес, но с тех пор, как все развалилось, работает тренером в одной тренинговой компании. Влюбчив.
– Дай мне его телефон.
– Хочешь познакомиться?
– Нет, я убью его собственными руками.
– Не надо.
– Как не надо? Вы что, там все с ума сошли? Вам что, мужиков мало? А что Антонио? Где этот тюфяк, он-то куда смотрит?
– Он был на вахте.
– На вахте. Знаю я эти вахты. Вроде деньги зарабатывать едут, на самом деле прячутся там от настоящей жизни. Деньги можно заработать и здесь, если захотеть.
– Он, похоже, уже смирился с судьбой. Все время в себе. Даже бровью не повел, когда узнал. В общем, прыгают дальше. Он избегает этой темы, уходит, видимо, и сам не знает что предпринять: с одной стороны, Фортуну, конечно же, жалко, но с другой – Кира. Я его не трогаю, все-таки кормилец. – Я не думаю, что ему все равно, похоже, он действительно не знает, что делать. Как сделать так, чтобы никто не пострадал. Слушай, давай выпьем кофе в городе, у меня есть для тебя подарок новогодний. Мне нужно тебя обнять, мне нужно тебя встряхнуть как-то, мне нужно видеть тебя настоящей женщиной, а не прокладкой для обстоятельств. Так что ты особо не зацикливайся и следи за собой, я проверю. Когда мне тяжело, я всегда себе говорю: «Жизни могут научить только те, кто не будет тебя жалеть».
Лара шла на встречу с Софией. Они договорились выпить кофе в центре города, в одном уютном гнезде. Всю дорогу она уже представляла их диалог, который все равно не сможет отразить и доли того, что происходит внутри, какая драма разыгралась в ее жизни, с взлетами ненасытной гордости и падениями собственного достоинства, лишь по каким-то невербальным признакам можно было понять, что Лара пережила, что она переживает до сих пор, и наверное будет еще долго переживать. Не
– Черт, – зазвенел металл, не сумев воткнуться в каменный пол кафе.
– В обществе надо уметь сдерживать свои порывы, – рассмеялась Лара, которая успела уже скинуть пальто на свободный стул, поднимая с пола нож, оброненный Софией.
– Это сложно.
– Что именно?
– Взять себя в руки, когда мужчины пялятся на твои ноги.
– Девятнадцать окурков? – взглянула Лара мельком на пепельницу, стоявшую на столе. – Многовато для одного несостоявшегося свидания. Извини, задержалась на школьном собрании.
– Теперь ты понимаешь, что такое женщина без любви?
– То же самое, что мужчина без секса, – наконец села Лара за столик напротив Софии.
– Вот – золотые слова. Мужчины хотят одного.
– Ты хотела сказать, одну?
– Ну да, одну.
– Твоя задача убедить, что этой единственной являешься именно ты.
– Знала бы ты, как мне хочется собрать все свои старые отношения, мелкие интрижки, случайные встречи и разменять на одну большую любовь.
– Если найдешь такой пункт обмена, дай мне знать, я бы тоже не отказалась, – улыбнулась Лара и задумалась. В душе она понимала, что все ее страдания от какой-то житейской необразованности, что давно пора научиться уходить первой, раньше, чем любовь. Она отчетливо помнила, что любовь – это самая настоящая шизофрения, потому что пребывая в этом состоянии постоянно, несешь какой-то бред, настолько понятный тебе и настолько нелепый для окружающих. Только как и всякая палка, эта тоже имела второй конец: любовь заканчивается там, где тебя начинают понимать.
– Что ты постоянно трогаешь свой телефон? – оборвала ее размышления София. Хочешь обрадовать его звонком?
– Нет, растрогать.
– Рассуждаешь, будто вам по девятнадцать.
– Ага, фантазирую.
– Фантазировать можно на тему тех, кого плохо знаешь, а лучше даже – с кем не знаком. Со старыми мужьями или с бывшими это называется поддерживать отношения.
– А что с бывшими?
– Что-что, звонят. Я всегда их волновала и буду волновать, как море любви, в которое им больше никогда не окунуться.
– Да, близость – она как мороженое, сладкая, но пачкается, ходишь потом с липкими чувствами и боишься к кому-либо прикоснуться.
– Почему для женщины путь к близости всегда дальше, чем для мужчины?
– Потому что у всех женщин далеко идущие планы.
– Да, точно, я тоже думала: у меня с ним на одну ночь. Черт, затянулось на целую жизнь. Я, конечно, могла бы его полюбить, но он же женат. Теперь пребываю в состоянии постоянного психоанализа.
– А как же теория случайного секса, разработанная нами на третьем курсе. Помнишь?
– Ну, конечно. С некоторых пор я не верю в случайные связи. Я не хочу, чтобы кто-то ковырялся во мне своим любопытным членом. Мое сердце не гостиница. Там нет номеров на ночь. Что-то печально мне сегодня.
– Это все осень.
– Да, безумие закончилось, море закончилось, закончилось даже солнце. Лета, как всегда, не хватило.
– Как обычно, не успеешь раздеться, как природе уже стыдно за тебя, и она торопится прикрыть твою прекрасную наготу желтыми листьями. А как же Марко?