В клетке со зверьём

Леонтьев Лев

в гору путь – втройне далёк…

Где ты?..

Где ты, где ты, где ты,

Где ты, друг надёжный мой?..

Песни не допеты

Под сияющей луной.

Мы вдвоём с тобою, повезёт, – так вчетвером –

Вновь по тихим улочкам пройдём.

Влезть бы мне для шика

В старый супермодный клёш.

Жаль – в моих пожитках

Это диво не найдёшь.

Каблуков подковки по остывшей

мостовой –

Был бы сверхпотрясным выход мой!..

Тёртая «Монтана»

Среди прочих тряпок есть.

Буду у фонтана

В пять, а лучше – ровно в шесть.

Опоздаешь?.. Ладно. Будешь поздно?.. Ну и пусть –

Я тебя, конечно же, дождусь.

Выпью кружку пива,

Пену горькую смахну.

Сплюну хмель красиво,

Папироску потяну.

Жизнь, как ты прекрасна! Наслажусь тобой сполна, –

Ты ведь у меня всего одна!..

…Столько лет промчалось

С незапамятных времён!..

Поминать досталось

с болью – множество имён.

Звёздочки на небе об ушедших говорят –

В честь моих товарищей горят!..

«Где ты, где ты, где ты,

Где ты, мой надёжный друг?..»

Глупо ждать ответа,

Голос гаснет на ветру.

Молодость умчалась. Хоть шикарный вечер мал, –

Я бродить по городу устал.

Глупая рыба

Какая-то мощная глыба

вновь давит заблудшую душу.

Я стал вдруг холодною рыбой,

бездумно стоящей под душем.

И кажутся струйки слезами.

Я плачу водою проточной…

Судьбина – кривая, косая –

ударит и утром, и ночью!..

Унынием боль не разрушишь –

останется тяжесть навечно.

Стою жалкой рыбой под душем –

безумной, бездарной, увечной.

Взгляд, в кафель направленный тупо.

И струйки, клюющие темя.

Не хочется быть рыбой глупой.

Но чтоб поумнеть, – нужно время!..

А силы – появятся снова, –

не радуйтесь, тёмные твари!..

Я буду к несчастью готовым, –

когда острогой вновь ударят.

Ловите серебряной сетью,

крючком золотым поддевайте.

Блесною – из стали, из меди –

поймать безуспешно старайтесь!..

Израненный, вырвусь на волю.

И вскоре – не падший, не жалкий –

нехоженым, в терниях, полем, –

счастливый, – пойду на рыбалку.

Глупая

фантазия

Чёрт жесток. Кому из нас охота

под его рога подставить грудь?..

Дочек звали Гнидой и Страхотой, –

чтоб светлее был по жизни путь.

Почему?.. Придёт за ними Дьявол, –

содрогнувшись, скажет имена.

Заберёт – того, чьё имя Слава,

Рада, Счаста, Бога и Весна…

А мальчишек звали – Гадом, Пленом.

Нерадив и Пьян, и Пустозвон.

Может быть, теперь, сквозь поколенья –

всплыл со дна веков кошмар имён?..

Потому житьё у многих – падаль,

грусть и злость, и боль, и жуткий страх?..

Чтоб твой род погиб – да много надо ль?..

Назови детишек – Смерть и Прах!..

С давних пор в сердцах порок, наверно.

Предок древний, – сеял?.. Пожинай!..

Блуд, жестокость – всяческую скверну, –

нелюбовь, немир, неурожай!..

Ладно, хватит глупых шуток. Баста!..

У детей другие имена.

Хватит бить друг друга, хватит хвастать,

хватит ждать, когда придёт весна!..

Чтобы горечь жгла нас всех не часто, –

на весь мир закатим звонкий пир!.....

Пусть растут детишки – Рада, Счаста,

Погурман, Веселий… Владомир…

Гляну в небо

Гляну в небо, в серые проёмы,

цепким взглядом боль поворошу.

Грозный папа – с кожаным ремнём, и

в то же время он – забавный шут.

В оба глаза – снова – по соринке

и по капле горькой из души.

Врежь, отец, мне пряжкой, по старинке,

а потом, как в детстве, рассмеши.

Врежь за то, что встал на мостик шаткий –

без страховки, глупый во хмелю.

Бубенцы взволнуются на шапке:

«Мальчик милый мой, на боль – наплюй!..»