В клетке со зверем

Ларина Татьяна

– Что с вами? – спросил он. – Нужен врач?

– Нет, – прошептала я, ловя ртом воздух. – Дайте мне минуту.

– Я могу что-то сделать для вас?

– Вы уже сделали, – горько усмехнулась я и почувствовала прохладную кожу дивана, на который Максим меня опустил.

– Простите. Это не мое дело. Я не должен был вмешиваться, но вы нравитесь мне. – Я резко подняла взгляд на своего босса, пытаясь понять его слова. – В смысле, вы замечательный человек. Я смог убедиться в этом. То, как поступила с вами эта женщина… Она не заслуживает вашей дружбы.

– Как давно вам известно?

– Еще до того, как взял вас.

– Вы

знаете, что Марина съехала. Вы продолжаете за ней следить?

– Нет, но справки навел.

– Ясно. Спасибо за правду, – равнодушно сказала я. – Простите, я пойду. Мне нужно побыть одной.

– Вы не наделаете глупостей? – с неподдельным беспокойством поинтересовался мой босс.

– Можете быть спокойны на этот счет.

Я медленно побрела в сторону своей спальни. В тот вечер мой мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. Последний человек, которого я считала близким, предал меня. Теперь мне стало ясно, почему все последние месяцы Марина убеждала меня не налаживать отношения с мужем. Понятно, почему она так рьяно убеждала согласиться на эту работу.

А Андрей? Как он мог? Изменять с моей лучшей подругой… столько месяцев врать мне в лицо. Он встречался с ней, занимался любовью, а потом приходил домой, где я ждала его с горячим ужином. А ведь я спрашивала. Просила сказать правду. Возможно, если бы они признались, я бы смогла принять это. Да, мне было бы больно, но не так. А сейчас меня просто отправили подальше, чтобы я не мешала их счастью. Не просто выбросили за ненадобностью, а избавились, как от помехи. Чье предательство ранило сильнее? Мужа, с которым мы восемь лет были вместе, или подруги, которая была со мной с детства?

Руки тряслись, перед глазами все плыло, в ушах отдавался стук моего сердца. Я брела по длинному коридору к лестнице. Казалось, этот чертов коридор никогда не кончится. Я была разбита, раздавлена, уничтожена. До крови закусила губу, из последних сил стараясь не расплакаться. Не помогло. Глаза обожгло, и я крепко зажмурилась, но слезы все равно успели упасть на бордовый ковер. Как мантру, я твердила себе: «Прекратить плакать, держаться достойно, быть сильной». Но зачем это нужно? Я стала никем для тех, кто для меня был всем, – это ли не самое ужасное, что может случиться? Так к чему мне чертово достоинство? Окажись они сейчас передо мной, я бы без зазрения совести влепила бывшему мужу пощечину, а некогда лучшей подруге вцепилась в волосы. Я медленно спускалась по лестнице, как вдруг услышала позади торопливые шаги.

– Таня! – Максим нагнал меня и резко развернул к себе. – Таня, послушайте. Ваш бывший – полный кретин, если променял вас на эту дешевку. Вы и она… это небо и земля. Знаю, о чем говорю, видел вашу подругу.

– Спасибо за утешение, но мне сейчас не это нужно.

– Знаю, – ответил он и заглянул мне в глаза. Его решительный вид не предвещал ничего хорошего, и я с волнением ждала, что он скажет дальше. – У меня есть люди. Одно только ваше слово, и мы накажем вашего мужа.

– О чем вы? – с ужасом спросила я, подозревая самое страшное.

– Его как следует проучат. Недели две на больничном, и он поумнеет. А ваша подруга… Посмотрим, захочет ли она быть с ним после этого.

– Максим…

– Только одно ваше слово, Татьяна! Предатели заслуживают наказания, – в голосе его зазвенела такая сталь, что мне стало страшно. – Так что скажете?

Глава 8

В

один миг все, во что я верила, разбилось вдребезги. Раны, нанесенные двумя близкими мне людьми, оказались слишком болезненны. Внутри закипала ярость, неизвестная мне ранее. Совру, если скажу, что не задумалась над предложением Максима проучить моего неверного мужа. К счастью, разум взял верх над эмоциями, и я нашла в себе силы отказать:

– Нет, Максим. Не нужно.

– Вы жалеете его?

– Тут другое…

– Все еще любите?

– Не знаю… В любом случае, я не могу так поступить с человеком, с которым была вместе столько лет. Да я вообще не могу ни с кем так поступить.

– Вы ошибаетесь, если считаете, что все можно простить, – процедил Максим. – За все нужно платить. Особенно за предательство.

– Я хотела бы побыть одна.

Этот разговор только сильнее меня угнетал, а Макс был последним, с кем хотелось обсуждать свою личную жизнь. Кажется, он понял меня, поэтому не стал задерживать. Оказавшись в своей спальне, я, наконец, смогла дать волю слезам.

В ту ночь я не сомкнула глаз, прокручивая в голове моменты, когда Марина и Андрей были вместе. Я была слепа! Почему я не видела раньше, как подруга смотрела на моего мужа, как не замечала их разговоры украдкой, пока я отлучалась? Сколько раз Маринка ночевала у нас, а утром я со спокойной душой оставляла их одних, уходя на работу раньше. Под утро меня накрыло чувство вины за свою невнимательность, за то, что сама упустила мужа. Но ведь я отчаянно пыталась спасти наш брак, пока это было возможно.

Ночная тишина была невыносима, стены и потолок спальни словно сжимались вокруг меня. Я с нетерпением ждала рассвета, мечтая выйти поскорее на улицу, и, пока все завтракали, незаметно проскочила во двор. На улице стоял мороз, но, благодаря пушистому снегу, холод не так чувствовался. В этот момент я была рада идее Максима сделать детскую площадку Софи незаметной для чужих глаз. Туда я и направилась.

С детства я обожала качели. Будучи маленькой девочкой, не боялась сильно раскачиваться и любила смотреть на свои ступни, взлетавшие к небу. Этот полет у меня всегда ассоциировался со свободой. Так легко и приятно было взмывать вверх, и безумно хотелось вновь пережить эти ощущения. Как давно я этого не делала! Казалось, живот сводит от нетерпения.

Качели Софи были цепочными, поэтому на них можно было сильно раскачаться. Я оттолкнулась от земли и с каждым движением взлетала все выше и выше. Слезы давно высохли, а может быть, их просто не осталось. Боль немного притупилась, ей на смену пришло безразличие. Все мысли теперь занимало свинцовое небо над головой, я гадала, как скоро оно прорвется очередным снегопадом. Декабрь. Мой любимый месяц. Через две недели – новый год, первый за восемь лет, который я встречу без Андрея.

Пошел снег. Пушистые снежинки медленно опускались на землю, а я все еще изо всех сил раскачивалась на качелях. Мышцы постепенно тяжелели, наливаясь усталостью, и качели стали замедлять темп, пока не остановились. Не знаю, сколько прошло времени, но я наконец почувствовала холод. Сейчас он был приятен, несмотря на то, что мои зубы уже стучали. Руки замерзли, но продолжали крепко держать цепи. Мне нужен был физический дискомфорт – он притуплял боль в сердце.