В кого метит пуля
Шрифт:
Да, конечно, не он, Нюкжин, обнаружил чудесный обрыв. Еще в тридцатых годах исследователи сплыли по Седёдеме, нанесли обрыв на карту, отобрали первые образцы и установили древний возраст пород. Но большего сделать они не могли.
Нюкжин продолжает начатое ими.
На будущий год он непременно приедет сюда еще раз. Может быть на все лето. А пока, лишний день, и то – дело!
У Светланы замерзли руки.
– Передохнем! – предложил Нюкжин.
Он развел небольшой костер и они тянули руки к костру, потому что мерзлый песок леденил пуще холодной воды. Светлана не жаловалась ни на голод, ни на усталость. Не манерничала, как обычно. Нюкжин наконец заметил, что перед ним сидит другая Светлана. Задумчивая. И косички ее были спрятаны под шапочку, и мысли витали в стороне.
А тут солнце зашло за обрыв, стало темнее и холоднее.
– Пожалуй, вернемся, – сказал Нюкжин. – Вот, только, домоем…
Лесорубы притащили несколько сушин. Две из них переправили в лагерь и начали распиловку. Внимание Нюкжина еще издалека привлек необычный звук пилы. Она визжала, захлебывалась, спешила и не могла поспеть.
– Вжик! Вжик!..
Пила стремительно каталась: туда – обратно… туда – обратно… Андрей и Полешкин не просто пилили, они состязались, кто кого загонит. Светлана встала сбоку, как судья на волейбольной площадке. Пила завизжала еще отчаянней.
Нюкжин протянул руку между пильщиками.
– Хоп!
Пила остановилась, но последний рывок сделал все-таки Полешкин.
– Давайте я попилю, – предложил Нюкжин Андрею.
– Я не устал.
– Не потому!.. Хочу, чтобы Герасим Арсентьевич устал.
Андрей отпустил ручку пилы, а губы Полешкина тронула чуть заметная улыбка. Но когда они начали пилить, Полешкин уже не проявлял прежнего рвения. Пила ходила по бревну плавно, размеренно: вжи-ик… вжи-ик…
Андрей отошел в сторону и Нюкжин сказал тихо, под звук пилы:
– Ты что? Хочешь, чтобы я вас обоих при себе держал?
Полешкин молча водил пилу.
– Ты старше и не заводи парня!
– Да я и не хотел, – сказал Полешкин.
– Вот и хорошо!
Конец ознакомительного фрагмента.