В когтях багряного зверя
Шрифт:
– Вы оба правы. Так и поступим, – поддержал я товарищей, пускай их планы и не совпадали. Впрочем, Убби не стал спорить с Сенатором. Северянин уважал вакта как врага, но в богатой добыче, на какую нацелился Гуго, была и доля северянина, от которой он, естественно, не откажется.
Однако когда Убби уже приготовил кистень, а Гуго потирал руки, предвкушая, как он вот-вот покопается у вакта во внутренностях, с мачты неожиданно донесся взволнованный голос Долорес:
– Caramba, Mio Sol! Там – человек!
– Человек?! Где?! По какому борту? – переспросил я, оглядываясь вокруг, но не замечая
– Да не в хамаде! – раздраженно бросила впередсмотрящая. – Прямо на спине у пса!.. Видишь?
Я присмотрелся к тому, что принял по ошибке за налипший к вакту мусор…
И верно, никакой это не мусор, а человек! По-видимому, давно мертвый, потому что он не подавал никаких признаков жизни. Каким образом он туда угодил, одному вакту известно. Человеческое тело не было нанизано на шипы, как могло показаться издали, а лежало, застряв между ними. Так, словно некий исполин использовал вакта в качестве щетки для волос, вычесал ею у себя из шевелюры человека, а потом щетка стала ему не нужна, и он ее выбросил.
– Да ведь это тоже северянин! – вскричал Убби, глядящий с мостика на приближающегося вакта. – Точно вам говорю! И я его знаю! Эй, женщина, а ну приглядись и скажи: у этого человека лысая башка и длинная борода?
– Вроде бы да… Ага, так и есть! – подтвердила сверху Малабонита. – Догадайтесь, на кого он смахивает?
– На домара Тунгахопа! – с ходу угадал я, вот только не испытал от своей проницательности радости.
– На домара Тунгахопа… – мрачно повторил за мной Убби. – Выходит, он тоже дрался на том берегу и проиграл свою последнюю битву… Но как, загрызи меня пес, Тунгахоп угодил на спину вакта?
Малабонита вряд ли расслышала этот вопрос, но следующий ее выкрик тем не менее частично ответил на него:
– Слушайте, тут ерунда какая-то… У Тунгахопа руки и ноги к шипам привязаны! Как это понимать?
– Спроси что-нибудь попроще! – огрызнулся я. И, вывернув штурвал, направил «Гольфстрим» по следу пса Вседержителей…
Мы настигали вакта, а он так и продолжал брести, даже не обернувшись. Я приказал де Бодье сбросить скорость и начал сближаться с монстром на малом ходу. Потом – на самом малом. И сближался до тех пор, пока не наехал вакту на хвост, не забыв, разумеется, за две секунды до этого скомандовать Гуго «Стоп колеса!». Поэтому истребитель не раздавил пса, а лишь прищемил ему половину хвоста колесом.
В былые времена это не остановило бы вакта, способного отгрызать свои угодившие в капкан конечности. Но издыхающая тварь уже почти ничего не соображала. Дернувшись несколько раз вперед, она покорно остановилась, будто пашущий землю бык, чей плуг уперся в камень. Откусывать себе хвост пес явно не собирался – видимо, смирился со своей участью и приготовился безропотно принять смерть… Хотя кто знает, о чем на самом деле думало умирающее иностальное чудовище, забытое своими создателями на чужой планете.
Я опустил трап, и Убби сошел на землю, раскручивая на ходу кистень. Вакт не двигался, а лишь припадал то на одну, то на другую лапу, которые, видимо, подкашивались от слабости. Северянин обошел его и встал напротив морды, но так, чтобы зверь не смог, если что, до него дотянуться. Брат Ярнклот в его руке вращался и гудел, напевая свою привычную боевую песню. Но пес Вседержителей даже не поднял голову, продолжая таращиться в землю своими маленькими мутными глазками.
Вакт
Воистину, смерть легендарного гладиатора-освободителя, домара Тунгахопа, была наполнена невыносимыми муками…
Понаблюдав за вактом вблизи, Убби хмыкнул и заехал ему кистенем по правой передней лапе. Она подкосилась, и этого хватило, чтобы ослабевшее чудовище утратило равновесие. Его левая передняя лапа подкосилась уже без постороннего вмешательства. Пес упал грудью на землю и ткнулся в нее мордой – так, словно отвесил поклон, сдаваясь без боя. Но затем не удержался и в этом положении, подогнул задние лапы и грузно плюхнулся на брюхо.
Сандаварг остановил кистень и толкнул ногой голову вакта. Тот чуть приподнял морду, но снова уронил ее в грязь, даже не попытавшись огрызнуться.
– Спускайтесь! – позвал нас северянин. – И прихватите ножи и носилки! Надо снять тело и тоже похоронить его, как подобает.
Мы взяли все, что он просил, но едва сошли с трапа, как взобравшийся на спину вакта Убби вдруг вскричал:
– Вот песья задница! Да ведь он еще жив! Эй, где вас носит?! Быстрее сюда!
И на сей раз Сандаварг имел в виду вовсе не пса Вседержителей…
Путы Тунгахопа оказались чрезвычайно крепкими – палачи явно опасались, как бы жертва не разорвала веревки и не пустилась за ними в погоню. Пока мы освобождали домару лодыжки, Убби разделался с веревками у него на запястьях. И когда Тунгахоп был спущен с вакта и уложен на носилки, он – хвала богине Авось! – действительно еще дышал, и у него прощупывался пульс. Затащив его на бронекат, мы первым делом окатили его водой и попробовали напоить. Получилось не очень. Домар попытался глотать, но вода вытекала у него изо рта. Конечности его судорожно подергивались, и было неясно, к добру это или нет. Тунгахоп страдал от обезвоживания и нескольких глубоких, но вроде бы не смертельных ран (по крайней мере все они успели покрыться коростой и не кровоточили), но кто знает, возможно, у него имелись и внутренние повреждения. Только как это выяснить, если он не желал приходить в сознание?
Поить пациента насильно мы побоялись – а вдруг захлебнется? Дожидаться, пока он очнется сам, тоже было неразумно. Чем быстрее мы узнаем, что у него болит, и поможем ему, тем лучше. Я снова взялся за ведро с водой, собираясь облить Тунгахопа повторно, но Убби удержал меня от этого. И предложил новый, еще не опробованный нами способ реанимации:
– Эй, хватит разводить тут грязь! А ну давай, тащи сюда «мозгобойку»! Сейчас мы поставим этого старика на ноги!
– «Мозгобойку»? – Я опешил. – Ты уверен, что она поставит Тунгахопа на ноги, а не вышибет из него последний дух?