В когтях неведомого века
Шрифт:
– А разве вы не в курсе?
– Откуда? – не моргнув, соврала ведьма, только в глазах ее заплясали веселые чертенята.
– Ну… Не знаю… Может быть, увидели в каком-нибудь магическом кристалле или волшебном зеркале…
– Точно. В серебряном блюдечке с золотым яблочком.
Жора допил свой кофе и хотел было отставить пустую кружку, но с удивлением осознал, что та снова полна до краев. Видимо, для того чтобы не лопнуть по швам, сосуд в этом доме нужно было, следуя казахскому обычаю, класть набок…
– А разве тот коротышка
– Впервые слышу о таком.
– Но…
– Ладно, – сжалилась над бедным, ничего не понимающим Арталетовым колдунья. – Но придется вытерпеть долгий рассказ.
– Постойте. Я хотел спросить вас…
– Знаю. Но о приворотном зелье для короля несколько позже.
Пожилая женщина поднялась из кресла, отложила клубок и вязанье и задумчиво прошлась по небольшой уютной гостиной.
– Давным-давно очень далеко отсюда жили две девушки – Марьюшка и… Ну, пусть будет Аленушка.
* * *
История, рассказанная старой колдуньей, оказалась стара, как мир…
Девушка-знахарка влюбилась без памяти в прекрасного принца, которого они с сестрой-близняшкой подобрали на лесной тропинке израненным и почти бездыханным, и не смыкала глаз у его постели до тех пор, пока больной не окреп, а выходив, подарила ему свою любовь… Уезжая, молодой человек поклялся самым дорогим вернуться и забрать любимую с собой, но, как это водится сплошь и рядом, за делами, заботами и забавами совсем позабыл о данном милой обещании… А та ждала, не поддаваясь на уговоры сестры отвлечься и принять все это как должное.
Ждала, пока окольными тропками в их глухомань не добралась весть, что ветреный красавец посватался к заморской принцессе, дочке тамошнего герцога, и умчался к ней за тридевять земель. Бросила тогда все Марьюшка и понеслась вслед за суженым, не смогла удержать ее Аленушка, а смогла лишь последовать за ней.
Принца они догнали, но уже было поздно: свадьба вот-вот должна была свершиться. Зарыдала тогда Марьюшка и удалилась в глухой лес, чтобы посвятить себя служению людям и навсегда сохранить верность милому. А Аленушка…
– Что бы вы сделали на моем месте, сударь?
– Я не знаю, но… Это, по-моему, свинство со стороны принца…
– Видите? Даже вы, мужчина, самец, осудили этого ветреника! Что же оставалось мне?..
– И вы его превратили? В…
Постаревшая «Аленушка» тонко улыбнулась и закурила невесть откуда взявшуюся сигарету.
– Не его. И не совсем. Я лишь дала ему время подумать…
– Но как?
– Неважно… Главное, что он должен сам убедиться, что эта смазливенькая дурочка отвернется, как только увидит его изменившимся, и тем самым покажет свое истинное лицо…
Ведьма легко, по-кошачьи, вскочила и прошлась по комнате так, что Жора невольно загляделся, забыв о ее возрасте.
– А
18
Типично русская потребность,
И ерунда, что «за бугром»!
И отступает бесконечность:
Бутыль и трое за столом…
Иван Каланский. «Ностальгия»
– Вот это номер! – раздался прямо над ухом Арталетова знакомый веселый голос. – Я, понимаешь, скачу во весь опор, вытрясаю душу из встречных-поперечных, чтобы узнать, куда это подевался мой верный друг, а он тут дрыхнет без задних ног!..
Георгий сел на постели и протер глаза, уверенный, что все еще видит сон: на пороге комнаты, куда вчера определил постояльца хозяин, стоял Леплайсан.
Да-да, Леплайсан собственной персоной. Побледневший, осунувшийся и с правой рукой на перевязи, но все-таки живой, шут во плоти, а вовсе не печальная загробная тень, за которую его принял в первый момент Жора, уже привыкший ко всякой мистике.
– Вам же положено лежать в постели!..
– Конечно! – Людовик, из-за плеча которого выглядывал корчмарь, а на шляпе восседал вечный зеленый спутник (тоже, кстати, с правой рукой на перевязи), шагнул в комнату и, по-хозяйски развалившись в скрипучем кресле, повелительно щелкнул в воздухе пальцами левой руки:
– Живо завтрак в номер и бутылочку… э-э-э, другую чего-нибудь не слишком кислого: меня со вчерашнего вечера мучает изжога после ужина в предыдущей корчме. Представляете, Жорж! – повернулся Леплайсан к своему другу. – Ее хозяин подсунул мне фальшивый херес! Но ему не слишком-то поздоровилось, когда я распознал подмену…
«Ага, – злорадно подумал Георгий. – И на старуху, то есть на такого гурмана и знатока вин, как вы, Людовик, бывает проруха…»
– Сочувствую вам всей душой, мой друг, – промолвил он, постаравшись скорчить самую скорбную из удававшихся ему когда-либо гримас. – Надеюсь, вы не закололи подлеца на месте?
– Бог с вами! Разве я похож на изверга? К тому же мне под руку подвернулась такая удобная дубина…
Услышав это, хозяин, бледный, как полотно, прислонился плечом к косяку и медленно сползал по нему.
– Конечно, никакого членовредительства я тоже допустить не мог, – хладнокровно продолжал Шут, не глядя в его сторону. – Я же честный христианин и верный слуга короля! Как я мог оставить казну без налогоплательщика, пусть даже отъявленного пройдохи и плута? Так – пара-тройка сломанных ребер, десяток выбитых зубов…
Хозяин хрюкнул и уселся прямо на пол. Только после этого Леплайсан соизволил его заметить:
– Как? Ты еще здесь? Дубину я, кстати, прихватил с собой – уж больно она попалась ухватистая…