В когтях неведомого века
Шрифт:
Словом, бардак получился самый что ни на есть суматошный.
– Кто меня разбудил? – отвлек мужчин от созерцания вызванного ими столпотворения капризный голосок, несколько хрипловатый, как это бывает спросонья. – Отвечайте же!
– Я… – пролепетал Арталетов, делая робкий шажок вперед.
Он готов был провалиться сквозь землю от неловкости, но, к счастью, принцесса совсем не смотрела в его сторону.
– Как вас зовут, сударь? – Взор заспанной красавицы был обращен на… на Леплайсана!
Собственно, и красавицей-то ее можно было
– Генриетта! – театрально взвыл Иван де ля Рюс, протягивая руки к своей возлюбленной. – Любовь моя!..
Лучше бы он этого не делал. Прелестница повернула к нему надменное личико, смерила взглядом с головы до ног, скривила губки и выдала такое, что и видавший виды шут, и Жора, и даже чертик залились краской, а сам влюбленный схватился за сердце и рухнул, как подкошенный…
* * *
Преобразившийся зал было не узнать: грязь и пыль сметены, выцветшие и порванные наряды заменены яркими и свежими, столы снова ломятся от яств и пивств, то есть вин…
– Чем я могу вас наградить, благородные рыцари? – Преобразившийся герцог Карамболь выглядел еще величественнее, чем прежде, а в окружении сияющей от счастья супруги и стреляющей туда-сюда глазками дочери – просто потрясающе. – Кладовые моего замка открыты для вас… Можете выбрать все, что пожелаете! А вас, – обратился он к состарившемуся на глазах Ивану де ля Рюсу, – мечтаю поскорее увидеть своим зятем…
– Ах, оставьте, mon papa! – перебила отца Генриетта, надув подкрашенные губки. – Я совсем не хочу замуж за этого старика…
– Доченька! – всполошилась герцогиня. – Это же твой суженый, герцог де ля Рюс! Ты же дала ему обещание!
– Он старик, мама! – отрезала непреклонная дочь.
– Конечно, его светлость постарел немного, – согласился несколько смущенный отец. – Но…
– Он СТАРИК, папа!
На едва стоящего на ногах Ивана Ивановича было жалко смотреть. По залу гуляли шепотки, хихиканье, откровенный смех.
– Но что же ты хочешь, доченька: прошло столько лет…
– Я хочу замуж вот за него! – кивнула на приосанившегося Леплайсана капризная прелестница, сложив губы сердечком. – Месье Людовик такой душка…
«И эту успел очаровать! – ревниво подумал Жора, искренне сочувствующий отвергнутому жениху. – Ловелас!»
Пока двор приводил себя в порядок, он попытался рассказать все страдающему Ивану, но тот, ослепленный любовью, и слышать не хотел о былой невесте,
Перед глазами отчаявшегося Арталетова стояло жуткое зрелище гостиничного окна, превратившегося в монстра. Что еще может придумать ведьма, чтобы наказать не оправдавшего ее надежды должника?
«Лучше бы совсем не брал я этот проклятый флакон! – клял себя наш герой, совсем позабыв, что выбора-то ему как раз и не предоставили: так сказать, рубль за вход – пять за выход. – Влип по самое некуда…»
Флакон! Это выход! Вот бы капнуть в два бокала, да заставить выпить де ля Рюса и его старую возлюбленную!..
Увы, опоздал ты, Жора, со своей догадкой.
* * *
Пока Георгий строил матримониальные планы насчет земляка и, попутно, спасения собственной шкуры, атмосфера в зале наэлектризовалась до предела. Казалось, еще мгновение, и со стен и потолка начнут сыпаться молнии, поражая наповал и правого, и виноватого. А виной всему была принцесса…
– Вышвырните за ворота этого старого побирушку!.. – визжала она, даже похорошев в своем гневе (слова, правда, она не подбирала, но полностью их здесь привести невозможно – бумага такое не терпит). – Папа! Отсыпь сотню золотых за труды и прикажи стражникам выставить его за ворота!..
Отец и мать пытались утихомирить распоясавшуюся дочь, но, как было заметно невооруженным взглядом, придерживались, похоже, сходной точки зрения, ибо заиметь в зятья человека старше себя по возрасту – удовольствие не из приятных.
– Генриетта! – шипела мамаша в дочкино ухо, не слишком заботясь, что ее «уговоры» слышит весь зал, не исключая жениха. – Прекрати расстраивать нашего пожилого соседа! Пожалей его седины!..
– Да, доченька, – вторил в другое ухо герцог, – это ведь международный скандал!..
– Ах, оставьте меня!..
Иван Иванович стоял набычившись, пальцы его нервно тискали эфес парадной шпаги, а терпение, по всем признакам, было на пределе.
– Да он уже ни на что не годен! – разорялась вздорная девица. – Вы только взгляните!..
– Доченька! Старый конь борозды не испортит…
– Но и глубоко не вспашет! А этот-то вообще ни в кони, ни в пахари…
– А-а-а!.. – не выдержал сыплющихся на него оскорблений царевич, выхватывая из ножен клинок. – Пропадите вы все пропадом!..
Сияющее острие уткнулось в незащищенное горло старого влюбленного. Еще миг и…
На зал обрушилась тишина. Все присутствующие с вытянутыми лицами, замерев, ждали кровавого финала, не делая ни малейшей попытки остановить самоубийцу. Даже в глазах бессердечной красавицы промелькнуло что-то вроде жалости… Или интереса?.. «Все пропало!»