В когтях неведомого века
Шрифт:
В дальнем конце зала громыхнул металл, отдавшись гулким эхом под высокими сводами.
Георгий, чувствуя, как по спине скатываются градины ледяного пота, увидел три безликие фигуры, приближающиеся к нему с мерным лязгом.
Пустые рыцарские доспехи, давно вышедшие из обихода и, за ненадобностью, водруженные в углах для «форса», покинули свои места и теперь направлялись к жалкому человечку, не оправдавшему надежд владычицы магии. В том, что неумолимые мстители – не облаченные в латы создания из плоти и крови, не было никаких сомнений:
Миновав оторопевшего де ля Рюса, двое ведьминых слуг деловито, будто занимались этим постоянно, сжали локти Арталетова коваными перчатками, нагибая его вперед, а третий (с поднятым забралом) со скрипом потащил из ножен давно не извлекавшийся меч.
– Иван! – крикнул Жора остолбеневшему влюбленному, из последних сил надеясь на чудо. – Вспомните женщину, которая вас любит! Зачем вам эта раскрашенная кукла, четверть века пролежавшая в нафталине?!.
Нафталин он, конечно, приплел зря, но незнакомое, жутковатое, как колдовское заклинание, слово даровало ему еще несколько секунд жизни…
Леплайсан и Иван-царевич, выпав из спячки, налетели на железных истуканов со шпагами наголо и принялись рубить их с остервенением канадских лесорубов. Искры сыпались веером, лязг стоял такой, будто целая орава мартышек, вооруженная молотками, принялась охаживать десяток пустых металлических бочек. Вот отлетел, громыхая, шлем с поднятым забралом, вот раскололся наплечник одного из держащих Георгия, вот…
Но все было тщетно: безголовый монстр, никак не реагируя на удары, все тащил и тащил из ножен длинную стальную полосу, а двое других, покрываясь вмятинами и зазубринами, безучастно держали в руках жертву.
– Прекратите!!! – завопил приговоренный, видя, что Иванова шпага переломилась пополам, но тот, не замечая этого, продолжает колотить обломком металлическую руку, вздымающую меч. – Лучше вспомните свою Марьюшку!..
Кончено! Орудие железного палача уже понеслось вниз, рассекая воздух…
Жора зажмурил глаза и втянул голову в плечи…
Сейчас…
Но вместо смертельного удара бездушной машины шею обдало лишь порывом ветра, а снизу послышался лязг. Не веря своим чувствам, Арталетов распахнул глаза…
Произошло чудо.
Меч, выкованный бог знает когда, бог знает кем и предназначенный рубить человеческую плоть, не выдержал соприкосновения с этой самой плотью и переломился, как гнилая спичка, едва задев Жорину шею.
Сами же монстры разваливались на составные части, будто кто-то невидимый рассек ниточки, удерживающие их в целостном состоянии. Падали, гремя, на пол наплечники, наручи, кирасы, пустыми ведрами подскакивали на каменном полу шлемы… Последними, разжавшись, опали с плеч нашего героя стальные перчатки, и он, глубоко вздохнув, разогнулся…
– Марьюшка?.. – Иван Иванович обкатывал во рту полузабытое имя, пробуя его на вкус, примеряясь. – Маша… Машенька… Мария…
В нескольких
– Баба-Я… – ахнул Георгий.
– Ведь… – зажал себе рот Леплайсан.
– Марьюшка моя, – всхлипнул старый Иван-царевич, подаваясь всем телом вперед. – Ненаглядная…
Что-то сверкнуло перед глазами Жоры…
* * *
– … ничуть не хуже, – услышал Жора голос своего друга и в изумлении открыл глаза.
Покачиваясь в седлах, они с Леплайсаном приближались к какому-то крупному городу, окруженному крепостной стеной, в котором легко узнавался Париж со своими неповторимыми башнями и соборами.
– Леплайсан! – прохрипел Арталетов, судорожно хватаясь за луку седла. – Где мы? Это Париж?..
– Друг мой, – шут, по своему обыкновению, не смог удержаться от иронии, – опять задремали? Вы, вероятно, придерживаетесь пословицы: «Гвардеец спит – служба идет»! Конечно же, это город Париж – стольный град нашей родины Франции. А что вы желали увидеть на его месте? Авиньон? Или, может быть, Лондон?..
– Людовик! Неужели нам все это только приснилось?
– Что именно?
– Ну… Путешествие, три замка, спящая принцесса, Иван де ля Рюс, в конце концов!
Леплайсан игриво подмигнул:
– Кому приснилось, а кому и нет…
Он расстегнул воротник и вытащил из-за пазухи солидной толщины чеканную цепь с круглым предметом, при виде которого у Георгия екнуло сердце.
Увы, золотой кругляш оказался вовсе не заветным хрономобилем, а всего лишь массивным медальоном.
– Взгляните-ка! – Под отщелкнутой крышкой Георгий увидел эмалевый женский портрет. – Узнаете?..
Еще бы Георгий не узнал взбалмошную Генриетту, из-за которой едва не лишился головы в прямом смысле этого слова..
– А вот это узнаете? – Шут поиграл флаконом зеленого стекла. – Я решил, что в моей сумке он будет сохраннее.
– Значит, все это было на самом деле? Чем же там закончилось дело с Иваном-царевичем и Бабой-Я… пардон, Марьюшкой?
– Закончилось? Вы полагаете, что все закончилось?
– Но…
– Как знать, как знать…
– Но вы-то, полагаю, устроили личную жизнь? Медальон и все такое… Могу я вас поздравить с титулом герцога?
Леплайсан помолчал, разглядывая медальон, потом вынул из ножен кинжал и выковырнул из драгоценной оправы эмалевую безделушку.