В кольце твоих рук
Шрифт:
Поцелуй, казалось, длился вечно. Любовь — естественная, как дыхание, могущественная, как Бог…
Губы их, наконец, разомкнулись. Питер смотрел на Августу, и в этот момент она казалась ему красивее всех женщин на свете. Августа же знала, что ничего теперь не будет важнее в ее жизни… Счастье переполняло ее.
— Я люблю тебя, Питер! — прошептала она и опустила глаза.
Питера вдруг словно обожгла боль — такая же сильная, как то счастье, что было за минуту до этого. Жестокая, неумолимая реальность вновь напомнила ему о себе. Он передернулся, словно от удара.
— Нет, мисс Гусси и, вы не должны так говорить, —
— Но почему, Питер? Ведь это же правда, и я не могу ее больше скрывать! Не могу сказать, когда это началось, но мне кажется, что я любила тебя всю жизнь, — ты это знаешь…
Питер знал. Он видел это в ее глазах, об этом говорило ему его собственное сердце, и порой ему казалось: он сойдет с ума без нее… Он больше не мог смотреть в ее молящие глаза, не мог позволить, чтобы ее боль стала еще сильнее.
Он отвернулся:
— Идите домой, мисс Августа, а то ваш брат еще, чего доброго, обнаружит вас здесь!
Она взяла его за руку:
— Послушай, Питер…
Он отдернул руку, словно ее прикосновение обожгло его.
— Идите домой, мисс, — с болью проговорил он, — и забудьте об этом раз и навсегда! Этого не должно быть, вы слышите, не должно!
— Нет! Питер, нет!
Из глаз Августы хлынули слезы.
Питер стоял, не в силах пошевелиться. Нет, с этим надо что-то делать. Нужно как-то вернуть жизнь в прежнее нормальное русло…
— Питер, я вижу по твоим глазам, что ты чувствуешь…
— Замолчите! — грубо прервал ее Питер. Он поднял на нее глаза — лицо его было мрачнее тучи. — Посмотрите на себя, мисс! — Он резко схватил ее за руку и встряхнул. — И посмотрите на меня. Я слуга вашего брата, я раб, его личная собственность! Вы… ты не должна любить меня, я не имею права любить тебя. Этого не должно быть, это ненормально!
Он снова встряхнул ее руку, затем опустил голову.
— Уходите, мисс, — прошептал он. — Ради Бога, уходите!
Слезы снова хлынули из глаз Августы, и она, не помня себя, побежала в дом.
Саймон не мог или, скорее, боялся заснуть. Перед глазами снова и снова вставали картины того, что произошло сегодня в библиотеке, словно собственное сознание смеялось над ним. Сон здесь не поможет, во сне он лишь снова увидит все это, даже еще явственнее.
Он сидел в халате за столом с пером в руке. Перед ним коптила оплывшая свеча. Волосы его были в беспорядке оттого, что он без конца ерошил их. Он смотрел то на бумагу, лежавшую перед ним, то на скомканные листы, валявшиеся рядом на столе. Саймон начинал письмо уже в третий раз:
Виргиния. Уильямсберг,
губернатору Александру Спотсвуду
Дорогой сэр, я вынужден выразить Вам свое недовольство тем, что до сих пор не получил от Вас никаких распоряжений относительно…
Ругнувшись себе под нос и смяв листок, Саймон попробовал начать снова:
Сэр,
Я не имею сообщить Вам никаких новостей, но искренне надеюсь, что у Вас есть новости для меня. Осмелюсь заявить, что
Снова выругавшись, Саймон яростно скомкал бумагу. «Неудачным» — не то слово!
Откинувшись в кресле, он нервно провел рукой по волосам. Что-то нужно делать, в конце концов, так дальше продолжаться не может!
Он решил попытаться понять, чего ради, собственно, Спотсвуд все это затеял, нет ли тут каких-нибудь тайных целей, о которых он счел нужным не сообщать Саймону? Неужели он и впрямь надеется, что Иден собственнолично явится в Сайпресс-Бей для переговоров со Сторм О’Малли? А если все-таки явится, то как должен вести себя в таком случае Саймон?
«Неужели я и впрямь согласился на это? — негодовал Саймон. — Как я мог оказаться таким идиотом!»
Он снова вспомнил события сегодняшнего дня, и шея его покрылась потом. Он, Саймон Йорк, накинулся на какую-то жалкую пиратку, словно дикое животное!
Саймон встал и подошел к окну, надеясь, что ночной воздух освежит его разгоряченный лоб. Он яростно отдернул занавеску и распахнул окно, но на улице не было прохлады.
«Все, хватит!» — исступленно повторял он про себя. Чем дольше Сторм оставалась в его доме, тем труднее ему становилось слышать ее, смотреть, как она проходит, покачивая бедрами, вспоминать снова и снова ее ласки, ее прикосновения…
Саймон выругался. Взгляд его снова упал на скомканные листы на столе. А стоит ли вообще писать Спотсвуду? Может быть, губернатор специально скрывается от него? Вот если поехать и встретиться с ним лично — тогда он уже не отвертится… Нет, исключено — а вдруг Сторм в его отсутствие выкинет какой-нибудь номер! И тем не менее как-то связаться со Спотсвудом нужно в любом случае.
Саймон снова сел за стол и, взяв перо, начал твердым, решительным почерком:
Виргиния, Уильямсберг, Фрэнсис-стрит, 10
Достопочтенному Кристоферу Оливеру Гейтвуду, эсквайру.
Немного подумав, он добавил:
В случае необнаружения адресата по вышеуказанному адресу просьба переслать данное письмо по следующему адресу:
Виргиния, окрестности Саффолка,
плантация Каррингтон на реке Джеймс.
Дорогой кузен.
Не будучи уверен, где найдет тебя это письмо — в городе или на плантации твоего отца, вынужден тем не менее обратиться к тебе с просьбой, которая, надеюсь, тебя не затруднит. Встреться лично с губернатором Спотсвудом (я знаю, что тебе это будет неприятно, но, к сожалению, обстоятельства вынуждают меня просить тебя об этом) и спроси, каковы будут его дальнейшие распоряжения касательно одной вещи, переданной им мне на хранение. Сделай это незамедлительно.