В кольце твоих рук
Шрифт:
Саймон не видел, какая опасность угрожает ему…
Двое пиратов с оружием наготове приближались к нему сзади. Один уже занес шпагу для удара…
— Берегись! — отчаянно закричала Сторм.
Саймон обернулся и в последний момент успел отбить удар, но при этом потерял равновесие. Второй пират ринулся на него…
В одно мгновение Сторм выхватила шпагу из чьей-то руки и, издав душераздирающий крик, прыгнула с борта на берег, чем отвлекла внимание одного из нападавших. Воспользовавшись этим, Саймон мгновенно атаковал другого. Он и Сторм сражались
Только тут Сторм остановилась, переводя дыхание. Расстояние между шхуной и берегом все увеличивалось, но Сторм лишь устало наблюдала за происходящим. Как она ждала этого дня! И вот теперь…
Сторм вдруг обернулась — словно выйдя из оцепенения. Перед ней стоял Саймон. Лицо его было в грязи, волосы слиплись, рубашка разорвана.
Они долго молча смотрели друг на друга.
Наконец Саймон произнес:
— Почему же ты не убежала? У тебя был шанс…
Сторм молчала — ее душила злоба на самое себя.
«Ты идиотка, Сторм О’Малли… — как молотом, стучало в ее мозгу. — Настоящая идиотка…» Она бросила шпагу на землю. Слезы вдруг хлынули из ее глаз, и она побежала в дом.
Саймон вернулся уже за полночь. Он разослал посыльных по всем окрестным плантациям, чтобы предупредить их владельцев об опасности, а сам, прихватив с собой Питера, отправился в Квин-Эннз-Таун, чтобы попытаться узнать, откуда взялись эти непрошеные гости. Однако никто в округе даже не слышал ни о каких пиратах, и теперь Саймон окончательно уверился в своих подозрениях: весь этот спектакль — дело рук Идена! Что ж, надо признать, сработано неплохо — Иден почти добился своей цели.
Саймон был зол как черт. Он, который всегда так гордился неприступностью своего имения, оказался абсолютно не подготовленным к внезапному вторжению чужаков, и в результате не он защищал Сторм, а она защищала его и спасла ему жизнь!..
Августа в тревоге кинулась навстречу брату:
— Наконец-то, я чуть с ума не сошла! Что случилось? Саймон, говорят, на тебя кто-то напал?
Саймон заставил себя улыбнуться:
— Думаю, все это сильно преувеличено.
Он поцеловал Августу в щеку, успокаивая ее, но та все не унималась:
— А Сторм, что с ней?
Саймон удивленно вскинул брови:
— Как, разве она не здесь?
— Она прибежала утром вся в слезах, платье разорвано, лицо перепачкано — и сразу же в свою комнату. Сколько я ни стучала, она так и не ответила. И к обеду не вышла… Саймон, я не знаю, что случилось, но, кажется, что-то ужасное!
Саймон вихрем ринулся наверх и, подбежав к комнате Сторм, рванул дверь.
Внутри было темно, лишь лунный свет из окна рассеивал мрак. Сторм нигде не было видно.
Значит, все-таки сбежала! Именно этого Саймон и боялся больше всего. Неужели он потерял ее? Но это было невозможно! После всего, что они пережили… Хотя, может быть, оно и к лучшему.
Однако, приглядевшись, Саймон заметил, что на кровати кто-то лежит.
— Сторм! —
Ответа не последовало.
Он подошел ближе. Это была действительно Сторм, но она даже не посмотрела на него.
Саймон осторожно присел на кровать и дотронулся до ее лба:
— Тебе плохо?
Сторм не шевелилась. Саймон неотрывно смотрел на нее, и сердце его сжималось от жалости.
Наконец Сторм произнесла чуть слышно:
— Это были не настоящие пираты…
— Я знаю, — эхом откликнулся он.
Сторм повернула голову и посмотрела на него. Глаза ее показались Саймону какими-то поблекшими.
— И все равно я могла бы убежать…
Саймон понял, что заставило ее это сказать. Он вдруг почувствовал отчаянную пустоту, охватившую его всего…
Он наклонился к Сторм, погладил ее волосы, а она прислонила голову к его плечу.
— Прости меня! — прошептал он.
Сторм обняла его за шею:
— Я сама не понимаю, почему я не убежала тогда. И вообще я больше ничего не понимаю…
Саймон поцеловал ее, и этот поцелуй словно наполнил Сторм теплотой, перед которой отступали боль и черная пустота…
Сторм и впрямь не знала, почему не убежала, что вдруг заставило ее спрыгнуть с корабля и встать на сторону своего врага… Саймон часто говорил о какой-то ответственности за других, но что это такое, Сторм не знала. Она всегда чувствовала ответственность лишь за себя, ну, может быть, еще за свою команду. Что бы она потеряла, если бы фермер погиб, почему вдруг ради него пожертвовала своей свободой? Сторм знала лишь одно — в тот момент, когда она увидела грозившую ему опасность, в ее душе словно что-то перевернулось. И сейчас она прижалась к своему врагу, чтобы он защитил ее от чувств, которые она испытывала к нему, — защитил от самой себя…
Саймон осторожно откинул с ее лба непослушную прядь волос, глаза его светились каким-то мягким огнем, и весь он казался Сторм необыкновенно красивым.
— Хочешь лечь рядом? — прошептала она, дотрагиваясь до его лица.
— Да, — так же тихо прошептал он.
Саймон стал целовать ее, так же, как тогда — но теперь в его поцелуях была не безумная страсть, а лишь безумная нежность. Слезы навернулись у нее на глаза… Сторм казалось, что она наконец узнала Саймона — и что она знала его тысячу лет… сейчас он не был ее врагом, как и она — его пленницей. Они были просто мужчиной и женщиной — и во всем мире не существовало никого, кроме них двоих…
«Неужели это и есть любовь?» — подумала Сторм. Никто, конечно, не мог ответить на этот вопрос, но одно ей было теперь ясно: она поступила правильно, что не убежала от Саймона…
Когда, насладившись друг другом, они лежали вместе, Сторм чувствовала себя так, словно стала совсем другой… Весь мир стал другим. Она посмотрела на Саймона — и он тоже был другой.
— Я хочу остаться, — произнес он. — Хочу провести с тобой всю ночь…
«Да, — думала Сторм, — я тоже хочу провести с тобой всю ночь… все ночи…»