В команде Горбачева: взгляд изнутри
Шрифт:
Считаю, это был переломный момент на съезде. Стало ясно, что горбачевская линия берет верх, и съезд не удастся столкнуть с этой позиции ни к правоконсервативному откату, ни к нигилистическому радикализму.
В наступательном духе Генсек произнес свое заключительное слово по докладу. Защищая перестроечную линию, он буквально ходил по острию, не останавливаясь перед самыми резкими оценками, самой решительной постановкой вопроса о необходимости обновления партии. Было заявлено, что в руководстве будет практически полное обновление. Но тут же, обращаясь к залу, Генсек высказался за то, чтобы это было сделано и на местах.
В дальнейшем ходе работы съезда мне еще дважды пришлось
Преемственность и хорошее взаимопонимание в немалой степени были обеспечены включением в состав комиссии участников предсъездовской рабочей группы. Большую помощь комиссии оказали работники Идеологического отдела Ожерельев, Семенов и особенно Никонов.
Общий подход в работе комиссии по Программному заявлению отражал линию на консолидацию вокруг актуальных задач перестройки, на предотвращение раскола. Сам проект документа служил хорошей основой для достижения этой цели. При его доработке уже на самом съезде мы стремились расширить зону согласия, по максимуму учесть замечания, суждения делегатов съезда, но, вместе с тем, четко определить идейно-политические границы программного документа партии.
В итоге Программное заявление было принято довольно дружно: «за» проголосовало 3777 делегатов при 274 «против» и 61 воздержавшемся. Председательствовавший на этом заседании Горбачев поздравил делегатов с тем, что "мы имеем очень важный документ и важные ориентиры для работы".
Сложнее складывалась работа над Уставом партии. Здесь давление и справа, и слева было еще большим, а возможности для маневра более ограничены. Представители «Демплатформы» и твердые «марксисты» решили дать основной бой именно по Уставу. Предполагалось, что возглавит комиссию Разумовский, но, почувствовав ситуацию, Генсек согласился сам руководить ее работой, взяв, таким образом, на себя ответственность за решение наиболее важных проблем. Это позволило найти развязки проблем и противоречий, открывающие новые возможности для процессов обновления партии.
В таком духе прогрессивного здравомыслия, левого центризма, консолидации удалось принять общую резолюцию съезда и другие его решения, провести выборы руководящих органов.
По новому Уставу непосредственно на съезде избираются Генеральный секретарь и его заместитель. В отношении Генерального секретаря преобладающее настроение было однозначным в пользу Горбачева, и подавляющим большинством Генсеком был избран Горбачев, правда, более тысячи человек голосовали против.
А вот вокруг избрания заместителя Генерального секретаря развернулась острая борьба. Я думаю, вариант с Ивашко возник у Горбачева буквально накануне съезда. На более дальних подступах к съезду, когда в принципе был решен вопрос о введении должности заместителя Генсека, этой кандидатуры не возникало. Ведь Ивашко сравнительно недавно стал первым секретарем ЦК Компартии Украины, только что был избран Председателем Верховного Совета республики. Ситуация там быстро менялась, и мне казалось, что ему следовало оставаться там: ведь Украина
Но оказалось, к открытию XXVIII съезда эта ситуация приобрела уже такой характер, что вопрос об уходе Ивашко не выглядел нежелательным ни для дела, ни для него. В роли заместителя Генерального секретаря Ивашко выглядел, с моей точки зрения, неоднозначно. С одной стороны, это опытный, уравновешенный, разумный, даже с украинской хитрецой, человек. На уровне областного руководителя (я наблюдал его в свое время в Днепропетровске) и даже на уровне республики он выглядел совсем неплохо. Тогда я его активно поддержал, как преемника Щербицкого. С другой стороны, эта кандидатура на столь высокий пост вызывала определенное сомнение с точки зрения теоретической и политической масштабности. Конечно, при каком-то другом, принципиально ином подходе можно было бы мыслить выдвижение совершенно новых, молодых людей из представителей современной интеллектуальной волны. Но об этом речь не заходила, а из того круга лиц, которые обсуждались, Ивашко был наиболее подходящим. Он способен под руководством Генерального секретаря проводить современную политику. Была уверенность, что он получит поддержку у делегатов.
Но тут в атаку пошел Лигачев, поддерживаемый определенной частью съезда. Провозглашая на словах линию Горбачева в вопросах стратегии и подчеркивая, что у него лишь тактические расхождения с ним (эта формула удивительным образом совпала с подобным же утверждением Ельцина), он тем не менее не снял свою кандидатуру, несмотря на ясно выраженную со стороны Генсека поддержку кандидатуры Ивашко. Был и самовыдвиженец. Им оказался Дударев — нынешний ректор Ленинградской «Техноложки», где до перехода на партийную работу я в течение нескольких лет заведовал кафедрой.
В тот день я был плотно занят в Комиссии по Программному заявлению и не принимал участия в совещании представителей делегаций, не был и в комнате президиума. Оказалось, что Лигачеву никто открыто не высказал отрицательного отношения к его намерению баллотироваться заместителем Генсека наперекор желанию последнего. Лишь Шаталин подал реплику по этому поводу.
Вернувшись и узнав, в чем дело, я предложил Рыжкову (Генсеку это делать было, по моему мнению, неудобно) собрать членов Политбюро и поговорить с Лигачевым в открытую, сказать ему, что он берет на себя тяжкую ответственность, противопоставляя свою кандидатуру позиции руководства партии и провоцируя тем самым раскол. Но Рыжков на такой шаг не пошел.
Скажу откровенно, у меня была серьезнейшая тревога за исход голосования. Она еще более усилилась после предвыборных речей кандидатов. Ивашко выступил прилично, а Лигачев — под овацию зала. Да еще подлил масла в огонь Собчак, пытавшийся дискредитировать Лигачева на тбилисской теме, но вызвавший обратную реакцию зала. Возникла тягостная ситуация.
У Горбачева же особой тревоги я не почувствовал. Он мне, правда, сказал, что если, вопреки его желанию, заместителем Генерального секретаря будет избран Лигачев, он уйдет в отставку, ибо это решение будет рассматривать как недоверие к себе.
Примерно в десять вечера стали известны неофициально результаты голосования: сокрушительное поражение Лигачева, набравшего всего 700 с чем-то голосов. Все-таки благоразумие делегатов не покинуло. Конечно, сказались и общий перелом в настроениях, происшедший в ходе съезда, и понимание того, что избрание Лигачева, действительно, могло означать раздрай в руководстве, уход Горбачева. Повторилась, по сути дела, та же картина, которая была на последних Пленумах ЦК: шумная поддержка консервативных, догматических позиций, но когда дело доходит до принятия решения, оно все же оказывается взвешенным и благоразумным.