В команде Горбачева: взгляд изнутри
Шрифт:
Дело было не только в неясностях с Президентским Советом. Не отрегулировано распределение полномочий между Президентом и Верховным Советом. Последний, особенно в лице своих комитетов и комиссий," тянул одеяло на себя", пытаясь выполнять некоторые не свойственные ему контрольные и даже распорядительные функции. Не определен статус Совета Федерации, а его роль должна возрасти и т. д.
Все мы размышляли над этими проблемами, обменивались мнениями. Не раз я излагал свои соображения Президенту, написал ему ряд записок о путях становления сильной президентской власти в стране. Учреждение поста Президента — лишь первый шаг в этом направлении. Предстоит «достройка» президентского режима,
В конечном счете, мы должны прийти к единой системе исполнительно-распорядительной власти под руководством Президента и связанной определенным образом с представительными государственными органами. Это даст возможность эффективно управлять страной, без соединения в одном лице должности Президента и Генерального секретаря правящей партии. А пока такое совмещение остается необходимым.
Таковы были мои соображения. Они, по-видимому, шли в русле размышлений самого Президента, хотя и не во всем совпадали с ними. Корректировку институтов президентской власти и их функций он имел в виду осуществить на очередном Съезде народных депутатов в декабре. Но ход событий вынудил внести изменения в эти планы и привести в действие только еще формировавшиеся замыслы значительно раньше, чем это намечалось.
14 ноября на общем фоне усложнения ситуации в стране разразился своего рода парламентский бунт, инициированный правоконсервативными силами, в частности лидерами парламентской группы «Союз». Начал складываться своего рода альянс между крайне правыми и крайне левыми на антипрезидентской основе. Сказались влияние определенных сил из партийного аппарата, да и нарастающий критический настрой членов Верховного Совета: дескать, Верховный Совет отодвигается от главных проблем, которые решаются в рамках президентских структур, во взаимодействии между Президентом Союза и Председателем Верховного Совета РСФСР.
Был и предлог: после полосы перепалок Горбачев провел с Ельциным важную встречу, на которой были обсуждены основные моменты нынешней ситуации, пути выхода из нее. Рассмотрены экономические проблемы, последний проект Союзного договора и т. д. Накануне, на заседании Верховного Совета РСФСР Ельцин очень подробно и, естественно, с соответствующими комментариями изложил содержание своей встречи с Президентом, а Горбачев обещал выступить на Верховном Совете лишь через несколько дней. В этом также увидели ущемление прерогатив Союзного парламента.
С разбушевавшимися депутатами справиться не удалось. Начался настоящий депутатский бунт. Предложенная повестка дня была отвергнута и выдвинуто ультимативное требование об обсуждении текущего момента с выступлением Президента.
Я не присутствовал на этом выступлении в пятницу 16 ноября, ибо находился в Сеуле, хотя некоторые сюжеты готовил для него по поручению Горбачева. Выступление не удовлетворило Верховный Совет. Скандал разрастался. Отношения между Президентом и Верховным Советом дошли до точки кипения.
Президенту надо было незамедлительно решаться на крупные шаги и крутые меры. И они были предложены. Как мне потом рассказывали, в итоге бессонной ночи, с пятницы на субботу, родилось Заявление Горбачева, которое им и было произнесено на заседании Верховного
Заявление Горбачева из восьми пунктов, составленное в сжатой, энергичной форме, произвело впечатление на депутатов, было в основном одобрено Верховным Советом и передано на рассмотрение в комитеты и комиссии. В определенной степени напряжение в Верховном Совете удалось снять, но тем самым ожидания еще больше были переключены на предстоящий Съезд народных депутатов.
Открытие Съезда народных депутатов сразу же началось с сюрприза — предложения Умалатовой включить в повестку дня первым вопросом вотум недоверия Президенту. (Именно так был сформулирован вопрос — "вотум недоверия"). Безусловно, это был продуманный и подготовленный шаг со стороны депутатской группы «Союз». Предложение не прошло, но итоги голосования оказались довольно любопытными: в числе примерно 400 депутатов, поддержавших включение в повестку дня вопроса о вотуме недоверия Президенту оказались представители крайних крыльев и межрегионалов и «союзников». А Ельцин, Попов, Станкевич и многие другие их сторонники проголосовали против. Такой результат не мог не сказаться на всем последующем ходе работы съезда, способствовал изоляции крайних и диалогу между силами, тяготеющими к центризму.
Доклад Президента энтузиазма не вызвал, но и неприятия тоже не было. Выступления в большинстве своем отличались большей или меньшей конструктивностью и лояльностью, в том числе и Попова. Пожалуй, наиболее резкие суждения по вопросам суверенитета республик, программы "500 дней", действий Президента прозвучали у Назарбаева. Видимо, чувствуя какое-то неудобство, Назарбаев избегал в первые дни появляться в комнате Президиума. Встретившись с ним в кулуарах, я по старой партийной памяти высказал свое нелицеприятное мнение о его выступлении. В ответ были слова о том, что он поддерживает Горбачева. Но разве так в поддержку выступают?
На грани фола была выдержана речь и другого нашего восточного лидера — Каримова. Формула такая — "Президенту доверяем, а все остальное руководство должны сменить".
Напряженно ожидали выступления Ельцина. Он, к сожалению, не счел возможным воспользоваться открывшимся шансом на развитие диалога, воспроизвел свои осенние конфронтационные мотивы. Своему соседу по депутатским креслам Аркадию Мурашеву — секретарю Межрегиональной депутатской группы — я высказал такое предположение: "Выступление Ельцина, видимо, было подготовлено заранее и не скорректировано с учетом обстановки, складывающейся на самом съезде. Естественно, Горбачев вынужден ему ответить в таком же духе, и в результате мы не продвигаемся ни на шаг."
Мурашев ответил: "Ельцин просто не мог выступить менее резко, чем Назарбаев… Горбачев должен был вести диалог с Поповым, выражающим точку зрения межрегионалов".
На это я заметил: "Межрегионалам неплохо бы определиться, кто выражает ваши позиции, с кем вести диалог".
20 декабря съезд был потрясен заявлением Шеварднадзе об отставке в знак протеста против "надвигающейся угрозы диктатуры".
Самое прискорбное, что свой шаг Шеварднадзе предпринял без — какого-либо согласования и даже уведомления Президента. Один из самых близких Горбачеву людей поставил его в сложное и ложное положение. Единственно, что мог он сказать, было следующее: "… Не надо ставить точку, тут больше подходит многоточие…"