В кругу королев и фавориток
Шрифт:
Несмотря на новую любовницу, которую он вскоре сделал графиней де Море, Генрих IV очень быстро затосковал по своей драгоценной маркизе. Он присутствовал на процессе, который слушался в конце 1604 года: когда суд приговорил к смертной казни Франсуа д`Антрага и графа Овернского, а также «высказался» за то, чтобы маркизу де Верней отправили в монастырь, король вмешался и своею властью всех помиловал. В результате обоим заговорщикам заменили смертную казнь пожизненным заключением, а фаворитка была помилована… [80]
80
Франсуа
В который уже раз любовь оказалась сильнее государственных интересов…
ЧТОБЫ ВНОВЬ УВИДЕТЬ ШАРЛОТТУ ДЕ МОНМОРАНСИ, ГЕНРИХ IV ХОЧЕТ ОБЪЯВИТЬ ВОЙНУ ИСПАНИИ
Любовь — чувство невероятно предприимчивое.
После своего развода Марго общалась с королем только путем дружеской и почти любовной переписки. Он ей писал: «Мне бы хотелось заботиться обо всем, что имеет к вам отношение, больше, чем когда бы то ни было, а также чтобы вы всегда чувствовали, что впредь я хочу быть вашим братом не только по имени, но и по душевной привязанности…»
Вспоминал ли он в тот момент, как когда-то пытался «загнать ее в угол»?
А она, двадцать лет назад в Ажане поднявшая против него целую армию, отвечала: «Ваше Величество, подобно богам, вы не довольствуетесь тем, что осыпаете своих подданных благодеяниями и милостями, но еще удостаиваете их своим вниманием и утешаете в печали…»
После тридцати лет борьбы получившие, наконец, возможность не скрывать взаимную ненависть, они устремились друг другу навстречу с чувством огромной нежности, и внезапно каждого стало волновать благополучие другого. Он распорядился вернуть ей немалую пенсию, оплатил ее долги, настаивал на том, чтобы к ней относились с уважением, в то время как она без всякой задней мысли желала ему счастья с Марией Медичи, пришедшей ей на смену. Она послала свои поздравления, когда он снова женился, и трогательнейшее поздравительное письмо по случаю рождения дофина.
Все прежние распри были забыты. И все же она не решалась попросить у него разрешения покинуть Юссон, где она вот уже девятнадцать лет жила пленницей…
Она выжидала благоприятного случая. И такой случай представился во время процесса над семейством д`Антраг, за перипетиями которого Марго следила: с лихорадочным интересом. Появившуюся возможность она уловила в первый же день, узнав, что граф Овернский скомпрометирован. Вот почему она попросила, чтобы ее подробно ознакомили с тем, как продвигается расследование; когда она узнала, что бастард Карла IX уличен в измене, она, дрожа от возбуждения, написала королю.
Сначала она напомнила ему, что Екатерина Медичи под нажимом Генриха III лишила его права наследования в пользу «этого мерзкого племянника», и вслед за этим доказала, что было бы крайне нежелательно с точки зрения безопасности королевства, чтобы земли, замки, поместья и крепости вероломного графа в Овернн перешли в руки его сообщников или испанцев. «Мне бы надо было, — добавляет она, — срочно прибыть в Париж и затеять судебный процесс с этим „действовавшим по чужой указке“ парнем», чтобы вернуть себе мое имущество. После этого я сочту за честь передать все это Вашему Величеству и дофину…»
С того момента, как письмо было отослано.
— Мадам, Ее Величество поручила мне сообщить, что ждет вас и что весь двор готовится встретить вас…
Потрясенная, взволнованная до слез, Марго пробормотала что-то в ответ и продолжила путешествие в Париж. В Этампе она встретила знатных дворян, которые прибыли, чтобы приветствовать ее от имени короля и королевы; наконец, вечером 18 июля 1605 года она въехала в Мадридский замок в Булони, где решила остановиться.
Там, однако, ее ждал неприятный сюрприз. Выходя из кареты, она увидела склонившегося перед ней рослого офицера. Польщенная, она протянула ему руку, но тут же отдернула и побледнела. Человек, которого королю показалось уместным послать встретить ее, был не кто иной, как Арлей де Шаваллон, бывший любовник и самая большая любовь Марго.
Наступило неловкое молчание, и в течение нескольких мгновений сопровождавшие ее люди толкали друг друга локтями, глядя на переменившееся лицо Маргариты. Но тут чье-то дитя почтительно приблизилось и сделало глубокий реверанс.
— Что это за изящный господин? — спросила королева, радуясь развлечению.
Ей сказали, что это юный герцог Вандомский, сын короля и Габриэль д`Эстре.
Сочтя благоразумным не задавать больше вопросов, она вошла в свой новый дом.
26 июля Генрих IV явился навестить ее. Разумеется, он с трудом ее узнал, потому что некогда очаровательная Марго, со стройным и гибким станом, превратилась в даму громадных размеров. Тальман де Рео так описывает ее; «Она была безобразно толста и в некоторые двери просто не могла пройти. Ее когда-то белокурые волосы теперь напоминали высушенный и вылинявший на траве лен. Полысение у нее началось довольно рано. Поэтому у нее всегда были светловолосые выездные лакеи, которых время от времени стригли». И чуть дальше добавляет: «Она всегда носила в кармане немного таких чужих волос на случай, если придется прикрыть еще одну залысину на голове…»
Король поцеловал ей руки, назвал «своей сестрой» и пробыл рядом с ней целых три часа.
На следующий день Маргарита отправилась с визитом к Марии Медичи. Проезжая по Парижу, она слышала приветственные крики горожан, которые рады были увидеть ее снова. Однако всех удивило, как она выглядела. Старики находили, что она сильно изменилась, и покачивали головами; молодежь же, слышавшая столько пикантных историй про Марго, с изумлением взирали на эту огромную пятидесятилетнюю женщину, «чьи непомерные груди иногда вываливались из декольте, когда карету особенно сильно встряхивало на каком-нибудь ухабе».
81
Этот задуманный Беарнцем фарс был живо раскритикован народом. «Все нашли, — пишет Дюплекс, — что для столь именитой принцессы прием был просто постыдным…»