В лабиринтах памяти. Часть 2

Leras

— Тебе вовсе не идет строить из себя дурака, Майклсон! — продолжила нетерпеливым голосом Ева, — я не злюсь, но предпочла бы, чтобы мы обсуждали все решения — и в том числе комнату для нашей дочери — вместе.

— Вчера ночью мы занимались именно этим, птичка, — заметно расслабился Элайджа, переходя на игривый тон.

— После того, как ты поставил меня перед фактом.

— Но ведь ты не возражала, — невозмутимо отозвался Первородный.

— Потому что была… — девушка не смогла договорить, и ее щеки смущенно зарделись.

— Была какой, Ева? — вскинул бровь вампир.

Его тон

был совершенно спокойным, но темные глаза, начинающие чернеть от желания, выдавали мужчину с головой.

— Может быть, расслабленной? Или… удовлетворенной? Я могу прямо сейчас напомнить тебе это состояние…

От низкого голоса Элайджи по телу Евы прошла волна мелкой дрожи, и она уже не сопротивлялась, когда муж привлек ее к себе, накрывая властным поцелуем ее губы. Мужской язык легко проник в приоткрытый рот, и Первородный сильнее прижал жену к себе, стискивая ее попку, так что она почувствовала выпуклость в его паху, свидетельствующую о том, что муж полностью разделяет ее желание. И Ева почти сдалась на его милость, позволяя мужским ладоням задрать вверх край свитера, поглаживая округлости ее грудей, когда вспомнила о Софи.

— Прошу, остановись, — прошептала она, мягко отстраняясь от мужа, который буравил ее лицо пылающим взглядом, — я не хочу, чтобы наша дочь думала невесть что о своих родителях.

— Если ты пообещаешь, что мы продолжим вечером, — требовательно отозвался Элайджа.

— Обещаю, — кивнула девушка.

— Ты будешь послушной? — воодушевленный ее быстрым согласием, продолжил вампир, — позволишь мне делать с тобой то, что я хочу? Обещаю, тебе это понравится, птичка…

Щеки Евы уже пылали от его откровенных вопросов, и она только качнула головой, пытаясь отвести взгляд. Но Майклосон, обхвативший девичье лицо ладонями, не позволил ей этого сделать, заглядывая прямо в бездонные глаза, совсем мутные от желания.

— Ты ведь хочешь этого, Ева? Хочешь, чтобы я брал тебя всю ночь, так, как мне вздумается?

— Да.

Ее короткий ответ, который девушка выдохнула дрожащим голосом, вызвал у Первородного довольную улыбку и он отвел от жены руки, напоследок коротко целуя в маленький носик. Элайджа скрылся за порогом, оставляя Еву одну, и на ее лице отразилось нескрываемое облегчение. Хорошо, что они поговорили именно в ванной. После такого, ей определенно был нужен ледяной душ.

Постояв несколько минут под холодными струями воды, девушка пришла в себя, и наскоро промокнув влажную кожу полотенцем, проскользнула в свою спальню, в которой не ночевала уже вторую ночь, отдавая предпочтение объятьям мужа. Ева натянула трусики, лиф, короткое вязанное платье, которое вполне годилось для несколько прохладной погоды, установившейся в городке в последние дни и, собрав волосы в высокий хвост, вернулась в гостиную, где Софи и Элайджа уже закончили с приготовлением большого завтрака, раскладывая по тарелками омлет, сырные тосты и хрустящий бекон.

— Садись, мамочка! — широко улыбнулась малышка, пододвигая ей кофейную чашку, — тебе нужны силы, потому что мы сейчас пойдем за покупками!

— Для твоей новой комнаты? — покачала головой Ева, обреченно закатывая глаза.

— Да! — закивала Софи, — ты ведь пойдешь с нами?

— Птичка? — поднял

на жену вопросительный взгляд Элайджа, насмешливо вскидывая бровь, после чего девушка только качнула головой в знак согласия, добавив:

— Только мне нужно будет на минутку заскочить в галерею. Начнете без меня?

— Может пойти с тобой? — поинтересовался Майклсон, пристально глядя на жену.

— Нет, я справлюсь, — покачала головой девушка, присаживаясь за обеденный стол, — а есть сливки?

Элайджа с улыбкой передал ей белый кувшинчик, и втроем они принялись за завтрак, отдавая дань кулинарным талантам отца и дочери.

Закончив, Ева промокнула салфеткой губы, и довольно прищурившись, посмотрела на мужа.

— Только за одно это стоило тебя простить.

— Уверен, тебя гораздо больше привлекают другие мои таланты, птичка.

Майклсон бросил красноречивый взгляд в сторону спальни, и Ева, которая мгновенно вспыхнула, решила не дожидаться его дальнейших провокаций, и, коснувшись губами смоляной головки Софи, скрылась за дверью, направляясь в галерею.

Погруженная в жаркие мысли, которые не отставляли ее после далеко не прозрачных намеков мужа, девушка не заметила, как оказалась возле своего офиса. Пройдя через фойе, в котором, как и в обычный воскресный день, из-за прикрытых ставней, царил полумрак Ева шагнула в свой крошечный кабинет, намереваясь отправить забытое вчера письмо. Вот только в маленькой комнате девушку ждал сюрприз.

За ее креслом, закинув ноги на стол, сидела женщина, лицо которой Ева видела исключительно в кошмарах. У нее была светлая кожа, яркие голубые глаза и огненные волосы, ее алые губы кривила сумасшедшая улыбка, а голос сочился приторной сладостью, когда она проговорила:

— Что ты с ним сделала, сучка?

========== Часть 54 ==========

С лица Хлои не сходит улыбка, пока она наблюдает за Евой, тонкие пальцы которой, не смотря на то, что девушка изо всех сил старается оставаться спокойной, едва заметно дрожат. Алые губы кривятся, но ведьма продолжает хранить молчание, изучая свою соперницу, так и не давшую ответ на ее вопрос.

Керн щурит голубые глаза, скользя взглядом по тонким чертам девичьего лица, изящным плечам, выступающим ключицам, высокой груди, обтянутой вязаным платьем, точеной талии, стройным ногам. Ева Майклсон, которой от силы двадцать пять лет, не просто красива. Она выглядит невинным ангелом, маленькой недотрогой, но при этом безумно, обжигающе соблазнительна, что Хлоя, даже будучи женщиной, не может не признать. Ведьма смотрит прямо в бездонные черные глаза, в которых, кажется, можно утонуть, опускает взгляд на пухлые губы, будто созданные для поцелуев, и прекрасно понимает своего первородного любовника.

Но он — ее. И даже эта сексуальная цыпочка, ставшая по какой-то нелепой случайности его женой, не может изменить этого факта, порожденного ее желанием. Хлоя хочет Элайджу. Всегда хотела. И препятствие в виде молодой вампирши не кажется ей существенным. Вот только мысль о том, что кто-то смог разрушить ее магию, слегка портит радужную картину.

— Ты что, язык проглотила, милочка? — наконец нарушает затянувшееся молчание ведьма, впиваясь в лицо Евы злым взглядом, — кто смог снять чары?