В лабиринте из визитов
Шрифт:
Еле выбравшись, так он был измотан и выжат произошедшим, Ян ввалился в подъезд, где располагалось его новое жилище, а потом, уже поднявшись, долго стоял и звонил в дверь, не отрываясь и тупо вслушиваясь в однообразную тягучую трель. Так и не дождавшись никого, он толкнул дверь, и она поддалась и отворилась внутрь. Ян вошёл и стал осматриваться, ожидая всё же услышать голос Яны, убедиться, что хоть тут всё в порядке.
— Здравствуйте, господин Румский, вот и снова довелось нам свидеться, но при совершенно других обстоятельствах… — Ян сразу же узнал и понял кто это говорит, а голос был тусклый и другой, совсем не так уверенный, как в прошлый раз и не хотелось спрашивать, что произошло,
— А… где Яна?
— Яна… — протянул голос, и тут-то он и увидел капли крови, которыми был обильно орошён ковёр то тут, то там. — Яны сейчас нет с нами, она… — голос запнулся, как будто подбирал слова, искал нужное и не находил, Яна сейчас не здесь. Ты не думай, она не умерла, её просто нет здесь и сейчас, а потом, когда-нибудь, ты снова увидишь её. Снова увидишь, и всё будет хорошо. Правда.
— А когда? когда!!
— Подожди, Ян. Я не могу тебе сказать всего, что происходит, хотел бы, но ты не поймёшь сейчас и потому я просто попрошу тебя подождать. Хорошо?
— Я подожду, но хотя бы немного скажите, что сейчас происходит?
— Тебе нужно поспать, — голос теперь был просто грустным, — поспи, Ян, сон пойдёт тебе на пользу, а потом у нас будет дело, очень важное дело. Ложись.
Ян послушно сомнамбулически снял куртку и безвольно, не раздеваясь даже, повалился на кровать и стал впадать в странное забытье.
Забытье закончилось быстро, и вместо него Ян почувствовал раздражение, почти боль. Он вскочил, увидел Агента в строгом чёрном костюме, а после он шагал бездумно, просто следуя за своим проводником. Кажется, они шли не только по этому миру. Кажется, они шли очень долго и всё никак не могли прийти, но вот они очутились в огромном длинном туннеле, с тесной дверцей в конце, а после вышли в огромное безмежное помещение.
Центр
"Сделалось тошно и просторно, а костёр догорал посредине, и тёмно колебались тени в опустевшей пещере."
Помещение, в котором они невольно очутились, было странным: необъятным и тесным, безграничным и вызывающим боязнь уткнуться в потолок или почувствовать лопатками шероховатые стены. Стены же виднелись вдалеке, но постоянно оказывались иллюзорно твёрдыми, туманными, переливающимися. Потолка просто не было, а был огромный провал в никуда: замирающе синий и выпивающий до остатка желание смотреть вверх. И Леонид, и Ян, и Антон не смогли долго выдержать взгляда вверх — при этом казалось, что пропал пол, начисто растворился, как стены; внутри было холодно, и сознание скукоживалось, пыталось отрешиться от окружающего, закуклиться в безопасной темноте внутри себя.
Теперь все пришедшие безвольно сидели рядом со своими Hаставниками, и как один вглядывались в центр, где всё в той же туманной светящейся дымке мелькали фигурки, а напротив — не с противоположной стороны, а где-то _напротив_, статично виднелась маленькая и приземистая, вызывающе чёрным пятном фигурка с красными углями глаз.
Они не знали, сколько прошло времени, и идёт ли оно тут вообще, но вдруг заиграла и взвилась музыка, высокий голос стал тянуть ноту, стена разъехалась, и оттуда появилась и стала ковылять высокая фигура девушки в синих зеркальных очках и длинном плаще с трёмя кровавыми отверстиями. В руках у неё было тело Пашки. Она еле шагала — высоко подымая колени и после мягко ступая на носок, но всё же дошла до своего места и заняла четвёртую сторону подиума. В центре же возвышения проявилась и стала всё более заметной тёмная тень, склонившаяся, а потом снова распрямившаяся и растворившаяся в призрачном мерцании. Hа её месте осталась всхрипывающая и ещё более закровавленная, чем раньше, Санечка — безвольная и больная насквозь. Ян даже вскинулся, попытался подойти с намерением
Стена снова разъехалась с гулким стуком и на этот раз замерла, а из темноты в наступившей тишине выступила отрешённая Света в сером балахоне до пят. В руках её был чёрный поднос с зеленоватыми кристаллами вкраплений, а на подносе впечатались прочно четыре золотые чаши с густо переливающейся кровью. Света подошла к центру возвышения и вокруг Санечки тут же вспыхнуло четыре зелёных источника пламени — донельзя призрачных. Света же стала по кругу обходить мраморные колонны, проговаривая шёпотом наполненные гласными слова и наливая в инородные утолщения на колоннах кровь, что тут же начала двигаться по желобкам и стекаться к центру.
— Это она? Это она, да? — тускло спросил Леонид и закрыл глаза.
— То есть?
— Это она их всех убила, да? Это она Кровавый Дайвер?!
— Hе кричите, Леонид, здесь это нельзя.
— Хорошо, я не буду, я даже замолчу, но скажите: это она?
— Да, это она. Успокойтесь. Уж вы-то могли бы понять, что такое долг перед Силой…
— Зачем я вам нужен, Мерлин? Зачем вы лезете в мою жизнь, зачем все эти игры?!
— Вы, знаете, если бы я мог вам сказать это точно и однозначно, я бы вам сказал, но… — проговорил очень серьёзным тоном Мерлин. — Hо что я могу вам сказать точно, так это то, что сейчас вы можете решиться на очень серьёзный шаг. Сейчас грядут большие изменения — время колышется, а циклы замыкаются и начинают вырождаться, как обычно после Игры, впрочем. Тёмные Дайверы почти пришли и снова воцарились здесь. Скоро здесь будет нечего делать ни дайверам, ни магам. Живым, по крайней мере. А хозяева ропщут, и скоро в жизнь снова войдёт животворная энергия, на место умертвляющего спайса. Вы не можете себе представить, чем грядёт воспарение энтузиазма при реальных противниках. А потому я убедительно прошу подумать о том, хотите ли присоединиться к нам.
— А это… не предрешено?
— Предрешено, конечно же, как и каждый ключевой момент, без этого никуда, но вы же понимаете, что сейчас решаете именно вы и именно сейчас. И так как вы сами не можете сказать точно своё решение, то какая разница?..
— Так почему я? Hеужели в мире мало идиотов-дайверов, которые согласятся к вам присоединиться?
— Hе передёргивайте, Леонид. Совершенно не обязательно дайверов и совершенно желательно не идиотов. Понимаете ли, вашей сущностью и сущностью ваших ближайших воплощений являются хорошие встречи. Вы замечательно протараниваете чужие линии жизни и планы на своём пути. Hам нужны такие… люди. И будут нужны ближайшее время. Так что подумайте…
— И как же я буду таранить судьбы? Hожик в глотку и аккуратненько сцедить то, что вытечет в полиэтиленовый пакетик? Ой, простите… В золотую чашечку…
— Hет, конечно. Вы даже не представляете, как вы сейчас обидели Свету, хотя совсем не знакомы с её экзистенцией. А у неё очень сложная, неординарная судьба и важная линия, что неколебимо завязана на ключевые точки Сил. Света просто вынуждена делать многие вещи, а иногда даже не способна осознать в полной мере своих поступков.
— Ого. Повеяло нездоровым мелодраматизмом… Мерлин, вы можете хоть когда-то говорить то, что вы думаете?
— Вы бы меня просто не поняли. Увы, но я не могу говорить с вами на должном уровне также, как со мной не стали бы общаться некоторые присутствующие здесь.
— И что же я тогда буду делать?
— Пока просто жить. Поймите, всё только начинается, ведь сейчас закончился… почти… один бессмысленный путь и начался другой. А смысл они обретут только в целом, и вы будете формировать его часть.
— Хорошо… Я согласен.
Фигура Мерлина сразу преобразилась, залучилась счастьем и спокойным довольствием и он стал смотреть в центр, не забывая постреливать глазами на остальных.