В лабиринте нереальностей. Книга вторая
Шрифт:
И если первые пять были освещены утренним солнцем, то остальные терялись в полумраке и через несколько метров и вовсе тонули в чернильной тьме подземелья.
— Иди! — Кощей попытался толкнуть меня вперед, но я, поудобнее перехватив притихшего котенка Михаила, отшатнулась и недовольно поджала губы.
— Ну, уж нет! Сам пленил — сам и освобождай! Ещё по всяким подземельям я не ходила! Там темно и сыро, а у меня туфельки легкие и ни одной мало-мальски шали приличной нет!
На моё заявление Кощей уже чуть ли не обреченно закатил глаза и неприлично громко икнув, попытался выругаться,
На самом деле мне было плевать на тьму и сырость. Больше всего я переживала о том, в каком состоянии будет Фёдор и успеем ли мы обезвредить Кощея до того, как он соберется с мыслями и отомстит мне за насланное проклятие. Ведь если рассуждать логически, то как только он выпустит Фёдора из темницы, то икота пройдет.
Господи, лишь бы успеть провернуть наш безотказный прием со сковородкой!
Спуск вниз оказался недолгим, но это был далеко не конец. Внимательно осматривая мрачный и длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались двери, скорее всего ведущие в камеры, я лихорадочно пыталась сообразить, как выиграть время, когда он освободит Фёдора. В любом случае мне необходимо как минимум несколько секунд — понять, в каком состоянии мой черт и отдать ему приказ. Всё это время Акакий должен быть занят чем-то таким... в общем чем-то он должен быть занят. Причем занят должен быть не только Акакий, но и Степанида.
Чёрт!
Ну почему я не шеф? Он бы уже давно возглавил это мертвое воинство и шел на Столицу! Хотя... Интересно, он вменяем и у него план или его околдовали и он действительно влюблен в Якова?
Ужас...
— Вот. — Мы дошли чуть ли не до последней двери и царевич неприязненно ткнул в неё пальцем.
— Открывай, — моментально отбросив ненужные мысли куда подальше, я высокомерно вздернула подбородок и брезгливо поджала губы. — На этой двери столько микробов, что можно армию заразить. А я перед свадьбой болеть не планирую, зеленый цвет мне не к лицу.
— С-с-стерва...
Не знаю, показалось мне или он действительно это прошипел, я сильно не прислушивалась. Вместо этого всё мое внимание сосредоточилось на двери и пленнике камеры. Встав так, чтобы увидеть его первым, я замерла в шоке от увиденного.
— Федя... Феденька... — сморгнув несколько раз, потому что на глаза навернулись слёзы, с трудом удержалась от всхлипа. — Ах, ты мразь такая! Ты что с ним сделал??!
Удивленно икнув и даже забыв возмутиться на прозвучавшее оскорбление, царевич шагнул ближе и встал так, чтобы тоже видеть черта.
— Пф! Подумаешь... — прикованный к стене истощенный и избитый мальчишка в ободранной одежде показался царевичу незначительной мелочью и Акакий небрежно передернул плечами. — Он же нечисть. Что ему будет? Ик... На них всё, как на собаках заживает. И-и-ик... Дерьмо! Сними уже с меня про... ик! Лятье!
— Освободи Федю, — сжав свободную руку в кулак, я стиснула зубы так, что заболела челюсть. — Освободи и сними с него кандалы сейчас же, иначе прокляну до конца жизни!
— Не зарывайся! — Его ответный
— Сам не зарывайся! Ты не имеешь никакого права пленять и удерживать моего черта! Да ты мне ещё компенсацию за моральный ущерб выплачивать будешь! — Не знаю, что на меня нашло, но я позабыла о страхе, да и вообще о чувстве самосохранения и налетела на мужчину, как фурия, начав тыкать пальцем ему в грудь и заставляя зайти в камеру. — Ты! Подлый! Эгоистичный! Самовлюбленный недоумок! Ты взял чужую вещь без спроса и едва не сломал! Да ты понимаешь вообще, что все мои драгоценности и платья у него в подпространственном кармане??! Да ты со мной ни в жизнь не расплатишься, если с ними хоть что-то случилось!!!
Я наступала и наступала, а царевич всё отступал. И продолжалось это четко до тех пор. Пока его спина не уперлась в каменную стену камеры и он тут же дернулся обратно.
— Да хватит уже! Степа... ик! Нида! Убери от меня эту истеричку!
— Не сметь меня трогать! — рявкнув уже на Степаниду, так что призрачная домовушка испуганно отшатнулась и сжалась, я гневно прорычала на Акакия: — Сию! Секунду! Снял! С Феди! Кандалы!!! Прокляну!
— Да как ты... — мужчина побледнел, затем пошел красными пятнами, но вместо того, чтобы выполнять мой приказ, он сжал руку в кулак и на нем начала скапливаться сила, а мои нервы сдали окончательно.
— Козел! Самый настоящий козел ты и никто другой! А раз козел в душе, так будь козлом и внешне!
Жуткая вспышка ослепила всех присутствующих и я не удержалась — завизжала, как сумасшедшая. Господи... Что происходит?
— Вашество... но... как же... ж...
— Бе-е-е??! Ик! Бе-е-е!!!
Что-то грузно свалилось к моим ногам, и над ним запричитала, заголосила домовушка, отпихнув меня к дальней стене.
Не удержавшись на ногах и от накатившей слабости уронив Михаила, я медленно сползла по стеночке, не в силах поверить в происходящее. Я прокляла... Я действительно его прокляла! Но я не хотела... так... Оно...
Оно само!
— Бесстыдница! Бессовестница! Безответственница!!! — Степанида зло зыркала в мою сторону, но подходить и мстить за своего обморочного царевича, который стал серым козлом, не торопилась. — Да как язык повернулся?!
— Легко, — буркнув себе под нос, потому что у самой не было ни слов, ни мыслей, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, кое-как взяла себя в руки и не надеясь лишь на свои силы, встала, придерживаясь за стенку. — Проклятие врать не будет — раз стал козлом, значит и душа у него такая — козлячья. И хватит голосить! Достаточно!
Грубо оборвав неприятные потусторонние подвывания, я снова сосредоточилась на основной задаче — освобождении своих друзей.
— Где ключи от кандалов?
— Нате! — рассержено, но при этом опасливо бросив в меня ключами, Степанида снова склонилась над копытным Акакием. — Голубчик, мой... Батюшки... Что творится, что творится...
Что-что... смена власти, вот что творится!
С ключами я возилась довольно долго — подбирала, мысленно материлась и, стискивая зубы, проворачивала заржавевшие ключи в точно таких же заржавевших замках. Специально что ли?!