В лабиринте секретных служб
Шрифт:
Здесь перед книжными полками, заставленными книгами с красочными обложками, их ожидал пожилой джентльмен, который выглядел типичным англичанином. Его подчеркнутая элегантность, безупречно сидящий на нем темно-серый костюм из фланели, ухоженные усы и молодцеватая военная выправка вызывали у Томаса чувство удовлетворения.
— Миссия выполнена, сэр, — доложил ему Роджер.
— Отлично сделано, Жак, — похвалил его господинв темно-сером и, пожимая руку Томасу, сказал:
— Доброе утро, коммерсант Отт, добро пожаловать натерриторию
— Я никогда не пью перед завтраком.
— Понимаю, человек принципа. Одобряю, очень одобряю.
Он обратился к Роджеру:
— Пойдите наверх, пусть Чарли даст радиограмму М-15-му. Код «Цицерон». Текст: «Солнце восходит на Западе».
— Слушаюсь, сэр!
Роджер исчез. Хозящн виллы обратился к Томасу:
— Вы можете называть меня Шекспиром, коммерсант Отт.
— С удовольствием, мистер Шекспир.
«В свое время во Франции я вынужден был познакомиться с Юпитером, — подумал Томас, — если им доставляет удовольствие так называться, пожалуйста».
— Вы француз, сеньор Отт, не правда ли?
— Э… да.
— Я сразу же догадался. У меня наметанный глаз. Да здравствует Франция, месье!
— Благодарю вас, мистер Шекспир.
— Месье Отт, каково ваше настоящее имя?
«Если я правдиво отвечу на этот вопрос, я никогда не попаду на мой пароход, отплывающий в Южную Америку, — решил Томас, — поэтому я должен скрывать его».
— Месье, я клянусь вам своей честью в том, что мы доставим вас в любое время в Лондон, если вы согласитесь работать на Англию, не забывайте, что мы вытащили вас из лап гестапо.
Я потрясен, мистер Шекспир, но прежде, чем решиться на что-нибудь, я должен выспаться.
— Совершенно с вами согласен, месье. Комната для гостей в вашем распоряжении. Считайте себя моим гостем.
Спустя 30 минут Томас лежал в удобной мягкой постели в тихой уютной комнате. Солнце взошло. Из парка раздавалось пение птиц. Солнечные лучи проникали сквозь зарешеченное окно. Дверь была заперта снаружи на замок.
«Английское гостеприимство, — мелькнуло у него в голове, — известно всему миру».
«Передаем сигналы точного времени. При звуке гонга — ровно восемь часов. Доброе утро, дамы и господа. Радио Лиссабона передает последние известия.
Лондон. В прошедшую ночь эскадры бомбардировщиков Люфтваффе продолжали массированные атаки британской столицы…»
Часто, прерывисто дыша, царапая руки, черноволосая Эстрелла Родригес металась по спальне. Она была вне себя, на грани истерики, ее чувственно очерченные губы дрожали. Консульша не заснула ни на минуту в прошедшую страшную ночь. Жан, ее любимый Жан не вернулся домой. Она знала, что он доставил в аэропорт своего таинственного друга, французского майора. Эстрелла звонила в аэропорт, но не получила никаких сведений о сеньоре Жане Леблане. Перед ее взором проносились страшные картины: ее возлюбленного похищают
Внезапно до ее сознания дошел голос диктора, передававшего последние известия. «Сегодня рано утром американская яхта „Беби Рут“ столкнулась в трехмильной зоне с рыболовецким катером. Экипаж яхты спас потерпевших крушение рыбаков. В то же время подразделениями береговой охраны в этом районе была обнаружена неизвестная подводная лодка, срочно погрузившаяся после столкновения. Капитан яхты Эдвард Маркс обвинил шкипера рыболовного катера в грубом нарушении правил судовождения. Три пассажира катера: два немца и француз…»
— Жан! — вскрикнула Эстрелла.
«…отказались от дачи показаний. Имеется подозрение, что в этом случае предпринималась попытка похищения, в которой замешаны секретные службы двух государств. Проводится расследование. „Беби Рут“ запрещено выходить в море. Эта яхта принадлежит американской миллионерше Рут Вудхоузе, которая в настоящее время проживает в отеле „Авиц“. Вы слушали последние известия. Прогноз погоды на сегодня и завтра…»
Консулыпа вышла из оцепенения, выключила радио и стала поспешно одеваться.
Подняв высоко свои кустистые брови, Бутлер вошел в библиотеку. Меланхолично звучал его голос, когда он доложил о том, что прибыла сеньора Родригес. Человек, называвший себя Шекспиром, взволнованно поднялся из-за стола и поспешил навстречу прекрасной даме. На ней было белое полотняное платье с цветами и птицами, которое плотно облегало фигуру, а на лице немного лишней косметики и выражение благородства. Шекспир предложил ей кресло. Не дыша, она почти упала в него. От волнения сеньора Родригес потеряла дар речи — очень редкий феномен для женщин.
Сочувственно глядя на нее, человек, которому нравилось называть себя именем великого английского поэта и драматурга, сказал:
— Полчаса назад я разговаривал с мадам Вудхоузе и знаю, что вы были у нее, сеньора.
Эстрелла кивнула головой, все еще не придя в себя.
— Мадам Вудхоузе наш хороший друг. Она сообщила, что вы беспокоитесь за жизнь близкого вам человека.
Эстрелла не отдавала себе отчета в том, что повлекут за собой ее слова.
— Очень беспокоюсь о Жане, о Боже мой, о моем бедном, несчастном Жане.
— Жане?
— Жан Леблан, француз. Со вчерашнего дня он пропал. Я почти потеряла разум от страха за него. Помогите мне! Вызнаете что-либо о нем? Скажите мне правду, умоляю вас!
Шекспир многозначительно кивал головой.
— Вы скрываете что-то от меня. Я чувствую это, будьте милосердны, сеньор, скажите, мой бедный Жан попалв руки немцев?
Шекспир успокоительно поднял свои узкие белые, как молоко, руки.
— Напротив, уважаемая сеньора, напротив. Я думаю, что смогу сообщить вам приятное известие.