В лабиринте секретных служб

Зиммель Йоханнес Марио

Это предложение было вызвано тем, что немцы очень близко находились от гор. Через некоторое время лавина так называемых «настоящих» фальшивых документов затопила Францию. Было спасено много человеческих жизней.

Перед рассветом 4 апреля 1943 года на маленькой поляне, на которую 18 часов назад прыгнул с парашютом Томас, приземлился самолет королевских ВВС. Пилот в форме английского летчика находился в кабине. Он был из Лейпцига. Германский абвер подобрал его как владеющего английским языком. Правда, с саксонским акцентом. Он мало говорил, главным образом, отдавал воинскую честь, и — что заставило кровь Томаса кинуться в голову — пилот прикладывал правую руку внутренней стороной ладони к себе, а не наружу, как принято в британской

армии. Казалось, ни один из новых французских друзей Томаса этого не заметил. Начались рукопожатия, объятия, поцелуи и добрые пожелания. «Всего доброго», — кричали мужчины, когда Томас забрался в кабину, проклиная пилота Люфтваффе. Он посмотрел вниз. На опушке стояла, как изваяние, Ивонне, засунув руки в карманы. Томас помахал ей, она не ответила, помахал еще раз, она не пошевелилась. Он понял, что эта женщина не простила его. И очень долго не простит!

Операция «Соловей-17» развивалась нормально, так, как и хотел Томас. Каждый вечер группа «Макки» выходила в условленное время на связь с ефрейторами Шлумбергером и Радацем, ждала, пока расшифруют их телеграмму, а затем получала от полковника Букмастера, из комнаты 231 военного министерства в Лондоне соответствующий ответ. В операцию были посвящены еще двое: полковник Верте, спасший в свое время Томаса из лап гестапо, и капитан Бреннер, который с интересом изучал жизнь Томаса. Это был типичный кадровый военный, трезво мыслящий, строгий, педантичный, уравновешенный. Просто солдат, выполняющий приказ, работающий, как машина, без чувств, без мыслей, без сердца. Бреннер, с безупречным пробором и энергичными движениями, в позолоченных очках, с самого начала не понимал, как он выразился, театра с «Соловьем-17». Вначале Томас послал «Макки Грозан» приказ готовиться. «Соловей-17» требовал боеприпасы и жаждал действий. В одну из майских ночей английская машина с немецким экипажем сбросила в район между Лиможем и Клермон-Ферран на парашютах ящики с боеприпасами. Но оказалось, что они не того типа и калибра, какие нужны были для партизан. Последовал нескончаемый обмен телеграммами. Дни проходили. Лондон высказывал сожаление по поводу ошибки. Обещал исправить ее, как только будет располагать боеприпасами, захваченными в немецких и французских складах. Лондон предложил партизанам пополнить их запасы продовольствия. Известно, что население Франции голодало. Снова стартовал самолет, который сбросил на парашютах ящики с британскими продуктами, медикаментами, сигаретами, виски и кофе. Капитан Бреннер перестал понимать, что творится в мире. «Мы травимся поддельным перно, а эти господа партизаны пьют настоящий виски. Я курю „Галуаз“, а они — „Генри Клей“. Мы заставляем поститься наших людей, чтобы партизаны делались жирнее и толще. Это сумасшествие, господа, настоящее сумасшествие!» — говорил он. В июне 1943 года «Соловей-17» стал так настойчив, что Томас изменил тактику. Наконец, английский самолет с немецким экипажем сбросил необходимые боеприпасы. Вскоре после этого «Макки Грозан» получили указание передать имеющееся у них оружие и боеприпасы «Макки Марселя» для проведения ими нападения и актов саботажа. Последовал мощный радиоскандал, Лондон был непреклонен. «Макки Грозан» ничего не оставалось делать, как назначить место и время передачи оружия и боеприпасов. Передача состоялась ночью в лесу, на проселочной дороге. Новые владельцы, которые выглядели нарочито по-партизански и молчали по-французски, уехали на грузовиках. Оставшись одни, они заговорили между собой на своем родном немецком языке с различными диалектами.

В начале июля полковник Верте узнал через предателя-радиста о том, что «Макки Грозан» сыты по горло разговорами с Лондоном.

Ивонне подстрекает мужчин. Она очень сомневается, действительно ли они ведут переговоры с Лондоном и из Англии ли прибыл капитан Эверт? Даже пилот, который прилетел за Эвертом, вызвал ее подозрения — он отдавал честь, как бош.

— Проклятье, — выругался Томас, —

я знал, что рано или поздно это случится. Герр оберет, теперь остаетсятолько одно.

— Что же именно?

— Мы должны дать «Соловью-17» задание и возможность совершить акт диверсии. Ну, хотя бы пожертвоватьодним мостом, одной железнодорожной линией или одной электростанцией, чтобы спасти многие мосты, электростанции и железные дороги.

Капитан Бреннер, присутствовавший при этом разговоре, закрыл глаза и простонал:

— Зондерфюрер Ливен свихнулся!

— Все имеет свои границы, Ливен, — сказал Верте. — Что вы требуете от меня?

— Я требую от вас один мост, есть же во Франции мост, от которого мы можем отказаться!

КНИГА ТРЕТЬЯ

По заданию абвера

Часть 1. Борьба с немцами под контролем абвера

Лифт с шумом остановился на последнем этаже парижского отеля «Лютеция», конфискованного немецким абвером для своих нужд. Человек 34 лет, с рыжеватыми усами, среднего роста, худощавый, вышел из кабины. Георг Радац спрятал в карман последний номер порнографического журнала, вскочил и щелкнул каблуками:

— Хайль Гитлер, герр зондерфюрер!

Ефрейторы Радац и Шлумбергер несут радиовахту, — приняв преувеличенно подчеркнутую стойку, пролаял немец.

Без всякого сомнения, самый редкий из зондерфюреров, которых произвел третий рейх, улыбаясь, ответил:

— Хайль Гитлер, лоботрясы, Лондон слушали?

— Яволь, герр зондерфюрер, только что!

Эти три человека в течение последних недель виделись каждый вечер, и каждый вечер до прихода других использовали приемники прекрасно оборудованного радиоцентра для прослушивания передач из Лондона. Толстый Шлумбергер начал рассказывать:

— Черчилль держал речь. Если итальянцы теперь, после ареста Муссолини, будут и дальше с нами якшаться, то им зальют сало за воротник.

За пять дней до этого, 25 июля, король Виктор Эммануил приказал арестовать Муссолини. В этот день англичане днем бомбили Кассель, Ремштад, Киль и Бремен.

— Да, ребята, теперь все пойдет быстрее, — высказался Радац. — В России мы получили сполна у Ладожского озера и наложили в штаны под Орлом, итальянцы схлопочут свое в Сицилии.

В разговор вступил Томас.

— А господа в Берлине все упускают шансы и не прекращают войны.

Шлумбергер и Радац печально кивали головами. Они узнали, что Томаса пытали в гестапо и замучали бы до смерти, если бы оберет Верте не вырвал его из застенков СД на авеню Фош. За прошедшее время Томас пришел в себя, на теле остались лишь шрамы, правда, закрытые элегантной первоклассной одеждой.

— Оберет Верте и капитан Бреннер сейчас придут. Я попросил бы вас зашифровать пока эту телеграмму.

Он положил на стол перед Радацем текст. Берлинец прочитал его и воскликнул:

— Гляди-ка, становится, чем дальше, тем интереснее. Мы выиграем все-таки войну. Посмотри-ка, Карли.

Венец прочитал и начал чесать затылок. Его комментарий был короток.

— Дерьмо? Нет, — возразил Томас, — шифруйте телеграмму. Текст гласил: «Соловью-17. 1 августа между 23 и 23.15 бомбардировщик сбросит в квадрате 16 контейнер с пластиковой взрывчаткой. Взорвите 4 августа точно в 00 часов 00 минут мост между Гаргилезе и Ойзон. Желаю успеха. Букмастер».

— Ну, пошевеливайтесь, что должны означать ваши бессмысленные взгляды?

— Герр зондерфюрер снова откалывает номер, Жорж, — проговорил венец. — Где-то он нашел мост, понимаешь?

— Этот мост, господа, — объяснял Томас с усталой улыбкой, — один из важнейших в средней Франции. Он проложен через реку Гройце по автотрассе № 20 и находится недалеко от города Ежон, а там построена плотина электростанции, снабжающей большую часть средней Франции электричеством, и именно этот мост должен взлететь на воздух. Так хочет Бог. Мне потребовалось очень много времени, чтобы получить этот мост.