В лапах страха

Юрин Александр

– А папа?

– Бывает – и папа. Только редко очень. Он на работе постоянно занят.

– Понятно, – кивнула Лена и сделалась какой-то задумчивой.

Юрка хотел спросить про родителей Лены, но тут же вспомнил про Целовальникова-старшего и решил, что откровений на сегодня и без того предостаточно. Может как-нибудь в другой раз... или и вовсе никогда.

Лена тоже сообразила, что их вроде бы беспечный на первый взгляд разговор, так и норовит перерасти в неприятную откровенность, и тоже дала обратный ход.

– А почему именно Сверчок? – одними губами спросила она, словно опасаясь,

что их кто-нибудь подслушает.

– Что – почему? – не сразу понял Юрка и получил в ответ не совсем тёплый взгляд.

– Почему тебе больше Сверчок запомнился? Ведь ты его рисуешь, а не Буратино. Буратино ведь главнее.

Юрка вздохнул – знать бы, действительно, почему!

– Не знаю, – он виновато пожал плечами; затем всё же собрался с духом и договорил: – Наверное, потому что он похож на меня.

Лена прыснула.

– Чего? – не понял Юрка.

– На тебя? Похож?! – Девочка покосилась на рисунок. – Уж скорее на Вадика – вон он, какой здоровенный!

Юрка расплылся от удовольствия: наконец-то можно посмеяться над кем-то из одногруппников, тем более, над самим Вадиком – чащё всё обстояло с точностью до наоборот.

– Нет, просто я слышал, как мама меня так называла, когда думала, что я не слышу.

– Сверчком?

Юрка замялся.

Лена молча ждала ответа на свой вопрос.

– Нет, – Юрка принялся нервно ёрзать по стулу.

– Тогда как же?

– Она меня почему-то насекомым называет, – выдавил из себя Юрка. – А ведь Сверчок – это насекомое. К тому же он хороший, постоянно что-нибудь придумывает или просто рассказывает, почему надо делать так, а не вот так.

Лена слушала с широко раскрытыми глазами, в которых ясно отражалось непонимание.

Юрка внезапно замолчал. Замер. Уставился в ответ на Лену.

– Ничего себе... – прошептала девочка.

– Это ещё что! – продолжил Юрка. – Сестра вообще СПИНОГРЫЗОМ называет!

– Кем-кем?.. А это кто такой?

Юрка пожал плечами.

– Я думал, что ты хотя бы знаешь, – растянуто произнёс он. – Или твой папа. Ведь он много чего знает из этой его школы.

Лена недовольно поморщилась, махнула рукой.

– Нет, про этого твоего спиногрыза он никогда ничего не говорил – иначе я бы запомнила, – девочка неожиданно поёжилась, медленно обернулась, словно желая убедиться, что за её спиной не притаилось что-то страшное.

Юрка вздохнул.

– Жаль... Увидеть бы его хоть одним глазком.

– А я, вот – сроду не хочу! Наверняка какая-нибудь бяка страшная!

– Почему сразу бяка? Ведь меня так сестра называет, а я ей не чужой.

– Так ведь сам говорил, что она охотится на тебя. Разве нет?.. – Лена не утерпела и обернулась снова; сзади и на сей раз ничего не оказалось, девочка облегчённо выдохнула. – Я знаю, как тебе помочь, – зашептала она.

Юрка насторожился.

– Тебе нужна волшебная палочка!

ВЕЧЕРОМ.

1.

Светка отсидела последнюю пару и засобиралась домой. Нужно было поскорее зайти за Юркой, а то предки и без того уже начали волноваться: Глеб звонил во время урока, но она не смогла ответить. Химичка, Валентина Ивановна, была консерватором

до мозга костей и проделать на уроке что-то своенравное – как то болтать под партой по телефону – нечего было даже и пытаться. Обычно учительница просто отбирала сотовый, прятала в лаборантской и незамедлительно вызывала в школу родителей. Отдавала лично в руки, попутно делясь другими подмеченными грешками. Светка знала, что за ней ничего не водится, однако здравый рассудок подсказывал, что лучше не испытывать лишний раз судьбу. И без того всё шатко и валко. Да и химичка может пойти на принцип, припомнив что-нибудь из другой жизни... В смысле, раскопать прошлогодний скелет.

Глубоко в душе Светка понимала, что подобное притеснение прав необходимо: иначе с их поколением просто не совладать. Компромиссы почему-то не находились, амбиции постоянно росли, а чувство меры и вовсе оказывалось безмерным. Одним словом, складывалось впечатление, что контроль над планетой Земля пытаются захватить некие, совершенно безответственные существа, которые хотя и имеют человеческий облик – во всём остальном сильно отличаются от прототипа. Самая настоящая война за господство, в прямом смысле этого слова! В столь непростой ситуации преподавателям и приходилось переходить от стандартных принципов убеждения к более действенным армейским методам принуждения – каких-то других путей искать было бессмысленно. Так и жили, бросаясь из крайности в крайность: хамили, мстили, дерзили, но всё равно никак не могли навязать противнику собственное превосходство.

«Да, столь радикальная политика Валентины Ивановны не лишена смысла, – думала Светка, в сотый раз перелистывая папку пропущенных вызовов на мобильном. – Но ведь не всегда же звонят по пустякам. Да и кто из друзей будет этим заниматься? Ведь все же в равных условиях – у всех уроки. Разве кто прикалываться надумает... Но это уже идиотизм, от которого, к сожалению, никуда не деться. А, вот, если близкие потревожат – это ведь означает, что что-то стряслось. Разве не так?.. Как быть в этом случае? Неужели исключений из правил совсем нет?!»

Светка перекинула сумку через плечо, посмотрела на близнецов Ковалёвых; те осторожно поднимали из-за парты покорёженного Палита. Добродушные брат и сестра так весь день и проходили за бедолагой, словно члены общества милосердия.

Саша поднимал Палита из-за парты, а Маша бережно брала того под руку.

«Вот почему у нас с Юркой не так? – подумала Светка, вспоминая, что уже высказала мелкому на счёт того, как хотела бы с ним поступить, а что ещё нет. – Ужас какой-то! У нас так никогда не будет. И дело даже не в том, что мы не близнецы. Дело в совершенно ином! В наших головах, наводнённых чёрт-те-чем!»

Светка нерешительно подошла к брату и сестре.

– Давайте помогу... – Девочка чувствовала собственную вину в случившемся, однако по-прежнему не знала, как следует себя вести в сложившейся ситуации.

«Женька, вон, не заморачивалась совсем: лишь прозвенел звонок – её и след простыл, будто Палит сам себя стулом по башке огрел! Эх, и влетит же ей теперь, когда парень оклемается!»

– Вот только ты не лезь, лады, – озлобленно прошипел Палит, опираясь о плечо Саши и, словно невзначай, проводя пальцами по бёдрам Маши.