В лесу было накурено Эпизод 1
Шрифт:
Следующим заходом в тему стало открытие «Метелицы» на Новом Арбате; это уже было началом московского Лас-Вегаса! Потом на этой улице почти весь первый уровень станет линией страсти, а тогда это была первая ласточка. На Западе игорные заведения в своем большинстве находятся вдали от мирного населения, в пустынях, на кораблях в акватории портов, за городом, в курортных зонах и т. д., в России же все наоборот: на спецтрассе, где каждый день ездит царь, вся улица сияет днем и ночью, как Атлантик-Сити. Видимо, в этом особый путь России. Люди по Арбату больше не ходят — нет смысла; вся динамика улицы ушла в игровые залы без часов, где всегда день и всегда открыты кассы для сдачи крови. Появились новые профессии: дилер, крупье, питбос и другие обслуживающие машины по отъему денег. Это была новая генерация людей особой заточки. Сутки напролет перед ними проходят сотни людей, добровольно приходящих отдать свои денежки и при этом требующих за это не только выигрыша, но и сочувствия, поощрения. Молодые, красивые ребята, строящие свои карьеры, приходят туда на время, чтобы поддержать свое материальное положение, а взамен разрушают себя морально и нравственно. Они мне кажутся санитарами в морге, каждый день видя такое, что нормальному человеку не в жилу, и даже привыкают любить игроков-покойников, особенно за чаевые. Проходит безжалостный калейдоскоп взлетов и падений, вспышек, озарений и финального фиаско. Утро, слепящий свет, во рту пожар, в кармане зеро и еще долгий путь к дому, где ты не был три то ли пять дней, где тебя ждут уже не вопрошающие глаза, а просто пустой взгляд: «Ну когда же ты сдохнешь со своей игрой и оставишь нас в покое?» Разговаривать не о чем, ты можешь спать, а в голове твоей отчет о проведенной ночи, где всплывают игровые варианты. Вот здесь надо было встать, здесь — поднять ставку. Анализ, анализ, выработка стратегии! Надо было остановиться тогда, когда был в плюсе, но плюс бывает разный. Ожидание большого
Путешествие в пучину происходит постепенно. Сначала вы случайно приходите с другими людьми и сидите рядом, попивая бесплатные напитки, оплаченные стократно уже сидящими на игле, потом делаете ставку из выигрыша вашего товарища, рационально предполагающего, следуя теории, что новичкам везет, потом и так хорошо и время провел и пару сотен срубил на шару, и вот вы уже готовы! Клиент созрел. Вы идете сами, аккуратно, без фанатизма поиграть — вы же не больной, как они. Для вас это не больше чем развлечение, но вы уже в ловушке. Результат не имеет значения: если вы выиграли, то завтра вы пойдете, если нет — то завтра вы не только пойдете, а побежите, чтобы вернуть вчерашнее и поднять, но клетка уже захлопнулась. Теперь вся остальная жизнь для вас не более чем декорация ваших посещений туда. Семья, работа, общение с друзьями, особенно неиграющими, — все побоку! У вас появляются новые друзья, новые связи. Вы будете каждый день видеть других девушек с картами и шариком в руках, и эти девушки заменят в вашей голове всю старую галерею образов на новый паноптикум их лиц, а особенно рук. Руки в казино — это самый эротичный орган, самое главное причинное место, из которого вылетают в ваше сердце отравленные стрелы с ядом или нектаром. В казино вы всегда видите две категории. Первая — уже проигравшие, которые делают ставки у себя в голове, пьющие и жующие «бесплатную» подачку от хозяев. Есть те, кто не играет вообще, уже все давно проиграли, они уже на пенсии, денег нет, взять негде, но казино выдало им пенсионную карту игрока, которая позволяет им пить и есть за счет заведения. Данная карта имеет огромный целебный эффект. Для того чтобы вернуть деньги проигранные, нужно прожить многим от 200 до 3000 лет. Они уже не играют, но дают советы, как ставить тем, у кого есть деньги. Они напоминают импотентов, подглядывающих за спариванием самцов и дающих советы кобелям, как покрыть суку. Кобелям советы не нужны, им нужны суки. В какое-то время после долгого опыта игры в рулетку я понял, что играть с живым дилером довольно противно. Все время кажется, что тебя долбят. Можно, конечно, после поражения выпускать пар и говорить все, что ты думаешь, о нем, о его маме, папе, неродившихся детях и т. д. Но я решил устранить человеческий фактор. Учитывая, что дилер не имеет права отвечать игроку на его хамские заявления, условия получаются неравноценными, тем более их взгляды, полные классовой ненависти, не располагают к контакту, я перешел на игровые автоматы. Они из деревенских погремушек на вокзалах посредством глобальной компьютеризации превратились в многоуровневые игры с шикарной графикой, видеомузыкальным оформлением, т. е. стали более приятными во всех отношениях, чем гадкие дилеры. Игровые автоматы существуют около ста лет и прошли путь от механических колесных до электронных, где комбинацию выбирает генератор случайных чисел. Еще одно явное преимущество аппаратов, что ты играешь один; тебе не мешают партнеры за столом, никто не влияет якобы на твою игру, и все проходит в темпе, который ты сам и задаешь. Я не знаю, есть ли в конструкции аппарата какой-то спецприбор, направленный через глаза в мозг, но слияние с железным ящиком, где хаотично прыгают фигурки, зверушки, фрукты, овощи и прочая дребедень, забирает тебя всего и вырывает из действительности. Я слышал рассказы людей о том, что их забирали инопланетяне на свои тарелки, так вот мне кажется, что игровая индустрия — это инопланетная экспансия и мы, люди, являемся жертвами инопланетян, а не собственных страстей.
Игровые аппараты не требуют никакой игровой квалификации, уровень образования, культуры здесь ни при чем. Для игры нужен всего лишь один палец и деньги в достаточном объеме. Для постороннего человека вид другого, тыкающего пальцем в светящиеся клавиши, не вызывает ничего, кроме удивления. Вообще мир игроков и остальной мир — это разные планеты. У меня был знакомый художник-постановщик. Я с ним в разное время делал какие-то проекты; близких отношений у нас не было. Но когда однажды ночью я встретил его в «Ударнике» в «Суперслоте» в пять часов утра, где он долбил уже больше суток, мы обнялись как родные и два часа до утра рассказывали друг другу о своих победах и поражениях. Это был разговор людей посвященных, людей одного ордена. В другом случае я выполнял работу с очень талантливым маститым режиссером, мировой знаменитостью, который был человеком надменным, никого к себе не подпускал. Мы встретились с ним в аэропорту Франкфурта, где есть казино. Он забежал туда между рейсами и стал долбить в автоматы. У меня отлегло от сердца, и мы с ним мило пообщались. Иногда я вижу его самозабвенно играющим. Кто-то говорит, что удел игроков — это несостоявшиеся люди, не реализовавшиеся в бизнесе или творчестве. Это совсем не так. Список людей играющих из российской элиты составляет не одну сотню — от бывших звезд номенклатуры до звезд бизнеса и сцены. Предлагаю к описанию один день жизни человека, который играет, проснувшись утром в состоянии невменяемости, вспоминая, как он играл, проиграл. В кармане пусто, ждешь дня, где возможны какие-то варианты, беря деньги из тумбочки, понимая, что сегодня решающий день. Побед не было уже три недели, сегодня — наш день, надо ударить крупно, поднять и остановиться. План ясен, надо действовать, но медленно, со вкусом. Встать, долго бриться, стоять в душе, готовиться к бою. Бой, естественно, не на жизнь, а на смерть, понимая внутри себя, что это бой с тенью. Но на улице свет, в душе свет, а тень ушла спать до своего времени.
Легкая разминка в бомжатнике, аппараты у метро, грязновато, неудобно, много всякого народу. Бабушка, сунувшая сто рублей и играющая по минимальной ставке с белым от волнения лицом, сбившимся платком. Для нее сто рублей — как для олигарха миллион. Патрульные ДПС с рацией, которая постоянно верещит о дорожных проблемах, — им по барабану, долбят на отнятые у водил деньги. Они не очень волнуются: не хватит денег, пойдут на улицу и еще соберут. Южный человек с горящим взглядом колотит по максимуму и орет по телефону, куда везти помидоры. Два подростка с завистью и злобой глядят на него и думают: вот бы грохнуть его и поиграть в свое удовольствие. Две рыхлые тетки без возраста, которым автоматы заменяют все — мужа, детей, любовников, доводят себя до полного оргазма этим немудреным способом. Все здесь получают то, что хотят. Славу, почет, уважение, раскованность — все, чего кому не хватает, кроме богатства, чего нет, того нет. Ну а что есть, тоже немало. Тут же и я, тренированный, опытный боец с преимуществом лишь в том, что я на минутку зашел размяться перед крупным боем на другой площадке. Итак, к бою, легкая разминка на любимых «помидорах» и «дельфинах», ставки средние, проверка боем. Не прет, ну ладно, перейдем на другие ставки, покрупнее — тоже не прет. Внутри уже включается машинка: «Что за хуйня? Где игра?» Деньги распределены по трем местам: первой, второй, третьей очереди. Запланированные расходы первой очереди уже сданы. Сигареты меняются одна за одной, никакой вальяжности. Стоим перед аппаратом, глаза горят, не прет, и тут начинается бешенство, кровь в мозгах, оцепенение, клинит наглухо. Ах, как начинался день! Какие планы, какие горизонты?! Ура, прогресс! Чуть-чуть получил отдачу, все силы туда, ставки вверх — пора побеждать. Успех сливается с мигом, и вот уже опять все тоньше осталось бумажек в кармане второй очереди. Нужно бы перейти к другому аппарату, вдруг он даст? Но нет, хочется поймать с этого, ведь он не отдал ничего существенного и вот-вот должен начать. Цикл заканчивается, должен прийти новый цикл. Мозги уже не варят, а картинка выплывает следующая: где-то в Силиконовой долине США бывший эмигрант из г. Черновцы, составляя программу данной игры, заложил алгоритм, который приводит к краху всех этих мудаков, которые хотят выиграть. Он должен слепнуть у экрана за сраные 3 тысячи долларов и постоянно жить в кредит: машина, дом. Видение уходит, слава богу, пришел бонус в красивой комбинации, дал хорошо, и я слегка в плюсе. Можно и передохнуть, перевести дух. Но нет! Не теряем темп, товарищи! Сейчас попрет, вот наш цикл. Ура!
Через минуту сценарий меняется, фарт закончился, мы опять в минусе, и опять бычьи глаза и сигареты обжигают пальцы, ноги гудят. Три часа на ногах как одна минута. Деньги зарабатываются медленнее, чем тратятся. Телефон во время игры — враг номер один. Звонит всегда не вовремя, вырывает из процесса. Нужно срочно поменять градус и ответить равнодушно, что перезвоню позже, слегка прикрыв ладонью микрофон. Кругом же столько компрометирующих звуков. За это время игровая ситуация изменилась, ты отвлекся — деньги испарились из-за этих звонящих мудаков.
Нужно бы свалить, ехать на настоящий ринг, где шансов больше. Но ноги прибиты гвоздями неудач. Как уйти, нужно же отбиться, а потом уже дальше к сияющим вершинам!
Третья очередь (последние деньги), которая должна рационально изменить ситуацию по формуле «Или пан, или пропал». Игрок — это раб, и он играет с паном в одни ворота, т. е. ты всегда пропал. И если не сегодня, так завтра, а если не завтра, то послезавтра. Все кончено — ты все засадил, никуда
И каждый день мы в шаге от джекпота!
Дельфины шоу-бизнеса
В жизни народа очень много разговоров о певцах, артистах и прочих мастерах художественного свиста…
Нормальные, вполне состоявшиеся люди глупеют, когда за свои деньги нанимают звезду, платят ей, а потом сидят за одним столом и решают вопрос мироздания. Я всегда удивлялся: почему жизнь какой-то Маши Кудлашкиной и ее сожителя интереснее собственной жизни? Ни у кого не возникает желания после обеда пригласить официанта за стол и поговорить с ним за жизнь! Я понимаю выпить со своим врачом, юристом, но вот какого черта все, от уборщицы до олигарха, умирают, как хотят знать, что чувствует Пугачева в день бракосочетания с Ф. Божественным! Наверно, свет рампы ослепляет зрителя настолько, что человек, говорящий не своим голосом и представляющий выдуманную жизнь, так интересен окружающим.
Более нахального и мелкого люда, чем наши артисты в большинстве своем, я не знаю до сих пор. Жизнь их тоже не сахар: сначала путь на Олимп, где ты всем обязан, морально зависим, потом призрачный успех, месть тем, кто видел твое унижение, новое окружение, где твои фантазии некому проверить, потом закат и напоследок байки, как ты гремел, собирая стадионы и дворцы спорта. Ну, поет человек, не Леонардо, не Рафаэль — чего же следить за его каждым вздохом или пуком? Ах, вчера он был в белом, а сегодня — в синем; был замечен на концерте у своего коллеги, на юбилее «20 лет вместе», и что? Вот так и ходят они друг к другу на перекрестное опыление.
Я совершенно случайно пришел в этот шоу-бизнес уже зрелым человеком, около сорока лет. Рухнула система концертных организаций в конце девяностых годов, и любой человек мог организовать гастроль любимому артисту. Мои друзья из города детства попросили меня пригласить каких-нибудь артистов на городской праздник, посвященный 1 Мая. Я работал в НИИ, руководил сектором, имел опыт проникновения в театры, а эстрада мне не очень нравилась, песни о далекой и светлой жизни как-то не входили в мой быт. Песни нравились не совсем цензурные, а их люди в Кремлях не пели. Я в какой-то день посмотрел на афиши и решил, что надо бы пригласить Кобзона. Пришел я на служебный вход зала «Россия» — никаких секьюрити тогда и в помине не было, — прошел на сцену, где репетировал Иосиф Давыдович. Он стоял у рояля и пел. Дождавшись паузы, я изложил ему просьбу своих друзей. Он спокойно выслушал меня, никуда не послал и сказал, что гастролями занимается его директор. Я не знал тогда, что у человека может быть директор; в бане, на заводе — это мне было понятно, но директор у человека — очень смешно! Кобзон показал мне на усталого, задерганного еврейского мужчину, который больше походил на доктора в районной поликлинике, чем на директора большого человека. Директор сказал, что у них все расписано: Кремль, Колонный зал, Барвиха — надо было раньше думать. Я стал прощаться, но он задержал меня и посоветовал обратиться к директору Лещенко, дав мне его телефон. Мы вели долгие разговоры с этим директором, наконец все сладилось, я приехал в город детства, Лещенко спел, получил деньги, и я за два выходных заработал одну тысячу рублей при зарплате в месяц 180,0 руб. После Лещенко были другие мастера жанра, и в конце сезона меня пригласил на постоянную работу администратора известный маэстро. Слава в тот момент у него зашкаливала. Зарплату мне дали 600 руб., и я сказал в НИИ, что иду работать в советско-швейцарское СП, и попрощался с народным хозяйством, которое вскоре развалилось. На дворе был 1987 год, год перемен — «Перемен требуют наши сердца» пел идол с раскосыми глазами. Маэстро жил в центре, напротив Старой площади, в двухкомнатной квартире. Открыл он мне дверь в трусах. После легкого общения он спустил трусы и показал мне свой член на предмет исследования на наличие триппера. Я слегка охуел, но опыт диагностики данного заболевания у меня был. Глаз не подвел, это был мнимый триппер, что подтвердил последующий анализ. День начался нехило, пролог удался. Следующим пунктом была встреча с крупной партией валюты, которую маэстро желал приобрести для укрепления своих позиций. Я понял, что ст. 88, часть 2 УПК уже на горизонте. Я должен был сыграть роль покупателя. Маэстро передал мне сверток в газете, полный красненьких пачек тысяч на двадцать. Менялы пришли через час, я показал им наличность (курс тогда был 3 к 1). Денег у них с собой не было — это была пристрелка. Много лет спустя на каком-то приеме я встретил этих двух банкиров, уже легальных, и они с почтением пожимали мне руку, подмигивая мне, как серьезному клиенту из благословенного прошлого. Маэстро постоянно звонил кому-то, не переставая, по списку дел, которых было, по-моему, штук тридцать. Потом мы поехали в колбасный магазин, где директор одарил любимого артиста копченостями; мне также перепало микояновских деликатесов. Вечером планировался ужин в «Узбекистане» в кабинете, где маэстро принимал двух будущих министров обороны и одного президента Кавказского региона. Я был за столом для расчета и разруливания экстремальных ситуаций. Маэстро тогда был в завязке, пил кока-колу, а я выполнял роль его горла. Пить в это время я еще не умел, а офицеры глушили в темпе скорострельной бортовой пушки. Часам к десяти я держался только на чувстве долга, два раза бросал харч в местном туалете — организм боролся с интоксикацией. Разговоров я не помню, по-моему, обсуждалась проблема награды нашего артиста орденом. Генералы после четырех литров на троих уехали в действующую армию, а я, артист и будущий президент поехали в ночной бар гостиницы «Россия», где зажигали люди под цыганские напевы. Все закончилось часов в пять; я доехал до дому и упал возле двери бездыханный. Вот тебе маза фака шоу-бизнес! Ровно в семь утра мне позвонил маэстро и стал читать план на сегодняшний день и скомандовал прибыть через час на ул. Серова. Я прибыл — он был свеж и бодр, а я хотел умереть. Мне было торжественно заявлено, что я тест прошел. Мне было поручено новое испытание — начать ремонт квартиры на Тверской, вырванной у Моссовета в результате большой и многовариантной борьбы. Маэстро мог купить, но получить в цэковском доме бесплатно — это было важнее звания Героя Социалистического Труда. Сделать ремонт при советской власти было делом архисложным: ничего не было, людей нанимать нельзя. Была одна организация на всю Москву, называлась, кажется, «Ремстройтрест», которая делала ремонт в пределах выделенных фондов. Маэстро привел меня туда, поторговал лицом, и руководитель треста дал команду своим людям оказать содействие. Деньги артист не жалел; финские унитазы были по разнарядке только членам Политбюро, но мы вырвали два посредством интриг, подкупа и фальсификации акта о ДТП с грузовиком унитазов для секретаря ЦК. Плитка «розовая пена» тоже была добыта в результате хищения группой мошенников из фондов УПДК для ремонта квартиры посла Уганды. И так до последнего плинтуса. Мебель тоже была сложной позицией. Сегодня проще получить «майбах», чем комплект кожаной финской мебели белого цвета. Давали вишневую, но хотелось белую! Заказали и то и это — и в результате маэстро получил два комплекта: себе взял белую, а мне впарил вишневую за три номинала; жена моя была счастлива! Ремонт был сделан в рекордные сроки — на очереди был переезд родителей артиста в Москву, и я понял, что второго ремонта я не переживу. Не хотелось терять квалификацию, и я попросился на гастроли, ближе к искусству, ближе к сцене. Мы поехали на несколько недель на Урал, где, переезжая каждый день из города в город, дарили свое творчество жаждущим. После концерта был ужин с почитательницами таланта. Были города, где проституция еще была только в проекте, и тогда артист посылал нас в город на поиски. Когда не было девушек, он нервничал, злился, жаловался на судьбу, желал все бросить и уехать в Москву первым рейсом. Человек он был неплохой, отходчивый, но капризный, как ребенок, в общем — артист. В каком-то городе что-то не заладилось; воды горячей нет, дубленок на базе универмага не дали. В два часа ночи мне позвонил артист и сказал, что хочет апельсинов из Марокко. Мы находились в Челябинске зимой, и в Марокко о желаниях звезды никто не догадывался. Я вяло возразил, что в два часа ночи и яблоко не найду, но ответ был не принят. Я начал работать по заданной теме: поднял полгорода, и где-то часа в четыре мне привезли две сетки по четыре апельсина. Я понес эту драгоценность, проклиная любителя экзотики. Он ждал, я положил на стол товар и собрался идти спать, но был остановлен замечанием, что апельсины какие-то вялые. Я забрал их со стола и пошел в ванную для санобработки; помыл их слегка, помочился на них и сложил их в блюдо на столе. Больше я с артистом не работал, ушел на вольные хлеба и стал продюсером фестивалей. Работа на артиста, где он твой непосредственный начальник, — это не для меня. Потом было много всяких историй, но эта, начальная, стала хорошей базой для понимания этой сферы. Нельзя серьезно относиться к людям, изображающим чужую жизнь; их надо или сильно любить, или бежать от них как от чумы.
А в целом эта работа не хуже и не лучше других. Кайлом махать на заводе гораздо труднее!
Ужин с дураком
Собрались мы как-то с товарищем выпить после праведных дел.
Встречались мы редко, но связь между нами была, без ежедневных перезвонов — просто он был человеком, который держится в голове постоянно. С годами тяга к людям ослабевает, энергия для общения с чужими людьми уходит. Старые компании надоели, все истории рассказаны. Новые люди уже не нужны, а иногда и опасны. В конце концов остается несколько человек, с которыми за столом сидеть не противно, выпивать можно только с приятными людьми. Мой товарищ был один из них. Место было выбрано правильное, не пафосное, где за водку и селедку не берут 100 у. е., а цена и качество — в балансе; противных девушек, как в «Галерее» и «Вог-кафе», там не бывает, только солидные люди, которые пришли выпить и поговорить.