В лучах прожекторов
Шрифт:
– Поручим Леонову уточнить все это.
Михайлов молчал во время этого разговора, а когда он закончился, спросил Теплова, предполагая, что тот после совещания на РКП знает несколько больше, чем сказано в скупых строчках газет:
– Товарищ лейтенант, как дела на фронтах? Ничего нового не слышно?
– Немцы опять начали наступление. Сейчас они усиленно готовятся к налетам на Москву. Бомбят некоторые города Московской области. Будете проводить беседу с личным составом, скажите об этом.
Приближалось время боевого дежурства. Михайлов пошел готовить матчасть. Теплов
21
17 июля подразделения 1-го прожекторного полка из зоны зенитной артиллерии передислоцировались в световые прожекторные поля. 19 июля из района Можайск, Дорохове на новые позиции переехали и подразделения сводного батальона старшего лейтенанта Цыганенко, и к исходу дня четвертое, пятое и шестое световые поля уже полностью подготовились к боевой работе. По соседству, на западном и северо-западном направлениях, расположились подразделения 14-го прожекторного полка.
Около подмосковных деревень, а то и вдали от населенных пунктов, на лесных полянах, расчеты развернули прожекторные станции. Как и в зоне зенитной артиллерии, внешнюю линию прожекторных станций составляли станции-искатели, имевшие звукоулавливатели, а несколько в глубине разместились станции-сопроводители. Между станциями, удаленными друг от друга, как правило, на 5-6 километров, через поля, луга и леса были проложены телефонные линии связи. По ним начальники станций к концу каждого дня докладывали своим командирам взводов о готовности отражать налет противника. По таким же линиям доклады поступали на командные пункты прожекторных рот и батальонов.
22
Трудный марш позади. Под вечер 19 июля младший сержант Спасский доложил командиру взвода:
– Система готова к бою.
Что скрывалось за этими скупыми словами? Напряженный и слаженный труд многих людей. Ведь надо было за считанные часы подготовить технику к маршу, получить запасные части и продукты, проинструктировать личный состав, куда и в каком порядке следовать на боевую позицию, а там, уже на месте, произвести ориентировку и юстировку станции и, наконец, опробовать систему.
И вот номера расчета заняли свои места, готовые устроить врагу достойную встречу. Но налета и в эту ночь не было. После короткого предутреннего отдыха бойцы дружно стали оборудовать позицию.
Не забыли и о тренировке. Слухачи в шлемофонах с помощью штурвалов поворачивали рупоры звукоулавливателей – учились ловить цель на наших пролетающих самолетах. Корректировщики снимали их курс, наводчики по выданным слухачами азимуту и углу места направляли прожектор через синхронную передачу на запеленгованную цель. Все были заняты, всем хватало работы. Еще на старой позиции номера расчета много времени тренировались не только на своих рабочих листах, но и отрабатывали взаимозаменяемость. Вдруг ранят кого-нибудь в самый разгар боя? Тогда его заменит товарищ. Так что на взаимозаменяемость начальник системы Спасский обращал особое внимание.
Как и
Спасскому удавалось найти этот подход. Он занимался со своими людьми не только специальной подготовкой. Большое значение придавал также и политическим занятиям, которые проводил сам.
Помогал ему агитатор взвода ефрейтор Иванов. У него был природный дар воспитателя. Чуть заметит, что кто-то захандрил, как незаметно, ненавязчиво втянет в разговор, расспросит про дом, про близких, припомнит какой-нибудь смешной случай из своей жизни, и смотришь – приободрился человек, повеселел. Уже шутит, улыбается, с охотой берется за любое дело.
23
Командный пункт третьего батальона, куда спешил сейчас на эмке старший политрук Мамонов, располагался в десяти километрах от Голицино. Многие бойцы там просились на передовую. Хотя и понимали, что отвечают за неприкосновенность воздушных рубежей столицы, что должны выполнять свой долг перед Родиной именно здесь, где их поставили, но все-таки просились на фронт. Их тоже можно было понять: время для страны трудное, к тому же семьи у некоторых в оккупации…
Стояло тихое утро. Мелькавшие по обеим сторонам шоссе сосны, голубое безоблачное небо, нарядные беззаботные бабочки – все это никак не вязалось с тем, что шла кровопролитная война. Хотелось любоваться природой, а надо было думать о делах.
Вот она, деревня Часцы. КП Цыганенке в молодой березовой рощице выдавал дымок над ней. Не успел Мамонов сделать и шага от машины, как появился боец с винтовкой, знаком велел остановиться. Взглянув на красные прямоугольники в петлицах Мамонова, подтверждающие принадлежность к старшему комсоставу, он четко отдал честь.
Мамонов предъявил пропуск.
– Проезжайте, товарищ старший политрук.
И Мамонов махнул рукой водителю – разрешил ехать, а сам зашагал по тропке к КП, который размещался в палатке, покрытой для маскировки зелеными ветками.
– Товарищ старший политрук! – вытянулся при виде Мамонова комбат 3.– Личный состав командного пункта отдыхает после ночного дежурства. Командир батальона старший лейтенант Цыганенко…
– Здравствуйте, Федор Степанович.– Мамонов огляделся.– Приехал пораньше, чтобы посмотреть, как вы устроились.
– Мы все еще устраиваемся, Иван Евгеньевич. Начали рыть котлован для землянки.
– А как к этому относится Иван Ефремович? Цыганенко замялся.
– По-моему, одобряет. Считает, что долго мы тут будем.