В Луганске-Ворошиловграде
Шрифт:
Маломощны их книги, как Даймлер и Бенц
В самом начале,
И, к тому же, утерян терновый венец.
Вы не встречали?
Боже, как сладко услышать: «Поэт…»
Мыслей властитель.
Это вопрос или сразу ответ,
Глупый, простите…
Сколько их, сколько их!.. В каждом селе.
Город, подвинься.
И не поймёшь – мысли их на челе,
Или на джинсах.
Но
Пишут и пишут…
Сносят судьбы не укор – приговор,
Как сносит крышу.
М.Г.
* * *
Обжигающий вкус не у чая,
А у жизни, у встреч и разлук.
Сердце жарче стучится, встречая,
Превращая во взрыв каждый стук.
Кипяток всех житейских страданий
Обжигает сердца вновь и вновь.
И спасительной ложкой в стакане
Защищает аорту любовь.
* * *
Пустые хлопоты, пустые.
Воспоминанья непростые.
Всю жизнь – как будто в поликлинике –
То тот, то этот кабинет…
Но в кабинетном холодильнике,
Нет молодильных яблок, нет.
«Не унывай» – поёт кузнечик,
А слышится: «Ещё не вечер»,
Не все написаны истории,
Где счастье ждёт – лишь позови –
От клиники до санатория –
На территории любви.
* * *
Липкая память прошедшего дня
Не смывается в душе.
И на душе у меня, как броня.
Я, словно рыба на суше,
Воздух событий глотаю, давясь,
Память, как кожу, срывая…
И меж событьем и следствием связь,
Словно судьбу принимаю.
* * *
Подобно ржавчине из труб
Жизнь протекает после смены власти.
И каждый раз идут на сруб
Идеи призрачного счастья.
Вода потом изменит цвет,
И может стать прозрачной даже.
Но счастья оптом снова нет,
Как нет и в розничной продаже.
* * *
Забыта память, не промолвлены слова,
Застыло эхо, как уволенный суфлёр…
Но синева сквозь тучи, синева.
И говор птиц, неясный до сих пор.
И кажется, что древние века
Проходят между нами чередой.
И где-то мысль, как море, глубока.
И вновь шлифует истину прибой.
* * *
Продираясь, словно сквозь крапиву,
Сквозь постылость истин прописных,
Постигая ложные мотивы,
Ощущая сердца стук, как стих,
Прозреваешь мыслью – не глазами,
Ведь в душе – совсем не белый свет.
Боже,
Не вопрос страшит. Скорей, ответ.
* * *
Не убавляя ничего, не добавляя,
На волшебство и торжество не уповая,
А просто принимая, словно дар,
Пространство, где волненья и тревоги
Бредут, как пилигримы по дороге,
А радость, будто солнечный удар,
Внезапна, горяча и безрассудна…
Жить по любви, казалось бы, не трудно,
Но души, что закрыты на замок,
Таят в себе ответы на вопросы.
Не дождь на землю выпадает – слёзы,
И воздух чёрствый, хоть и весь промок.
* * *
Приспособиться и быть, как все,
Не как белая ворона,
Мчаться не по встречной полосе,
Не на красный, – на зелёный.
Приспособиться, как дождь к зиме,
Или как снежинка к лету.
Привыкать, как свет к полночной тьме,
Даже, если нету света.
Привыкать к тому, что из мечты
Вырастают новые загадки,
Что режим набора высоты
Горький в той же мере, что и сладкий.
* * *
В память, как в копилку… Навсегда –
Дни мои, капели и метели,
Точки, запятые, города,
Множась на рабочие недели,
Множась, исчезая… Красный свет
Стал встречаться чаще, чем зелёный.
Дни мои. «Прощай» или «Привет».
И – дороги встречные поклоны.
* * *
Память стреляет без промаха
И попадает в меня.
Всё, что для сердца так дорого,
Вновь оживает, маня…
В принципе, всё повторяется,
И для кого-то сейчас –
Жизнь – молодая красавица
С множеством дней про запас.
Всё повторимо, и всё-таки,
Нынче – не так, как тогда.
Что-то, возникнув из воздуха,
Или, сгорев, как звезда,
Делает неузнаваемым
Свет, отражённый в душе.
В памяти – центр и окраины
Только «ещё». Не «уже».
* * *
Чужая правда встретилась с моей.
Они в глаза друг другу поглядели,
Я ощутил себя осколком цели,
Расстрелянной в упор коварством дней.
Не зная ничего наверняка,
Лишь ослеплённые неправотою,
Две правды растворялись темнотою,
Как мир с войной, незримые. Пока.
* * *
Ранним теплом прощены холода.
Что-то на радость, а что-то в досаду.
Светит и греет чужая звезда