В Луганске-Ворошиловграде
Шрифт:
* * *
Обвинения рождают виноватых,
Виноватые рождают недовольных,
Недовольным хочется расплаты.
Брата на брата… Эхо шепчет: «Больно».
Только шёпот никому не слышен –
Недовольство шумно и жестоко…
Кровь рождается, как сок из вишен,
Как вражда из мутного потока.
* * *
Природа танца – в танцах от природы.
Под ветром ива – будто балерина.
И
Податлив, как танцующая глина.
Но танец, растворимый, словно кофе,
У глины проявляет твердь гранита,
Когда любовь тождественна Голгофе,
И память пляской ветра не сокрыта.
* * *
Сквозь шум прибоя слышится:
«Лета бо не стоят, и вся в небытие отходят,
глубинами забвенья помрачась…»
Шумит прибой и пенится, как сотни лет назад,
Приходит кто-то и уходит,
Сдавая и захватывая власть.
Но солнце так же безмятежно светит, как тогда,
И корабли, меняя очертанья,
Всё плывут сквозь бездну лет.
И нет ответов на вопросы вечные: «Зачем? Куда?»
И время, что струится мимо сквозь любовь и нелюбовь,
Таит ответ…
* * *
Сквозняк вопросов, вакуум ответов…
«Зачем?», «Откуда?», «Почему?»
Как паутина, бабье лето
Летит, и холодно ему.
В особенности вечерами,
В особенности в звездопад.
Вопросы вечные: «Что с нами?»
Ответы – только наугад.
* * *
Не изабелла, не мускат,
Чья гроздь – селекции отрада.
А просто – дикий виноград,
Изгой ухоженного сада.
Растёт, не ведая стыда,
И наливаясь терпким соком,
Ветвями тянется туда,
Где небо чисто и высоко.
* * *
Всегдашний страх – а вдруг разлюбит?
И сердце бьётся невпопад.
И взгляд, как полицейский Дубельт,
Решает: «Прав иль виноват».
Такая вот в душе морока,
Такой предательский испуг,
Где «страшно» – значит «одиноко»,
Где «счастье» – это ты, мой друг.
* * *
Сквозь краткость мига или взгляда,
Сквозь тень и свет, сквозь взмах крыла
Судьба, как будто автострада,
По бездорожью пролегла.
Теряя гордые повадки,
Стараюсь не терять лица.
Ты рядом – значит всё в порядке
От пункта «А» и до конца.
Не по Гринвичу отсчитываем час
* * *
Не по Гринвичу отсчитываем час.
Время истекает,
Плоти ограниченный запас,
И стучат часы в последний раз
Для кого-то… Память, угасая,
Видит то, что Богом ей дано.
Не по Гринвичу, Москве или Полтаве.
А живым – отнюдь не всё равно,
Как вращается веретено
Времени – налево иль направо.
* * *
Где-то память рождает день,
Тень от солнца пронзает свет.
И шагает священник Мень,
И конца расстоянию нет.
Забывая о том, что мгла
Вслед за днём по пятам идёт,
Даль, как песня в душе, светла
А душа и сквозь плач – поёт.
* * *
Ничего не известно заранее.
Всё – по плану, и, всё-таки, вдруг.
Каждый день, назначая свидание,
Приглашает в разомкнутый круг.
Загадать, отгадать – нет возможности.
В круге том – всё случается вмиг.
Лишь надежда назло осторожности
Делит замкнутый мир на двоих.
* * *
Загадка выбора,
реальность отраженья
В твоих глазах,
сомненьях и решеньях,
Пророчество и мистика
огня,
Сжигающего память
и меня
Под гул ещё не близких
Колоколен.
И выбор мой, по-прежнему,
неволен…
Но в поисках магических
вершин,
Теряя спутников,
я, всё же, не один.
* * *
На границе поступка и чувства –
Ограниченность размышления.
Слепок жизни похож на искусство,
Как искусство – на тень развлечения.
Все слова – как заборы и стены,
Только кровь вытекает без фальши.
Но, собою шунтируя вены,
Даже память не знает – что дальше?
* * *
В слове «совесть» – семь букв,
В слове «политика» – восемь.
Всё – случайно, и всё – не вдруг.
Друг у друга мы спросим.
А ответа прямого нет –
Только буквы и фразы.
Проникает ли свет в совет –
Разберёмся потом. Не сразу.
* * *
От сострадания до зависти – легко
Шагнуть и по кривой, и по касательной.
И даже по прямой – идти недалеко,
Хоть этот путь совсем необязательный.
Необязательно, невыгодно, стремглав,
Столкнуться с тенью зла и наказания.
Но трудно разобрать, кто прав, а кто – неправ,
В пути от зависти до сострадания.
* * *