В Луганске-Ворошиловграде
Шрифт:
Через наш проходит двор.
Всё похоже на идиллию,
И красавица идёт.
В небе - может быть, в Бразилию -
Пролетает самолёт.
Ну а я с температурою
Им вослед, вослед, вослед…
Только радио с бандурою
Музыкальный шлёт привет.
* * *
Что, вороны, раскричались?
Тёмный вечер вас печалит
Или близкая зима?
Что же, вечер непрозрачен,
Но
Жёлтых листьев бахрома
На ветру едва трепещет.
Всюду тайна. И у женщин
На губах полутона…
Ну а мне что нет покоя
В это время золотое,
В это время молодое,
Когда осень не страшна?
* * *
Листья выпадают,
Как зубы у старой собаки.
Дождь сочится,
Как гной из запущенной раны.
Сердце бьётся в груди,
Как тифозный в угрюмом бараке…
Что за сравненья приходят на ум?
Это осень.
И старость.
Так рано?
Осень
Под вечер
догорает
в листьях осень,
Ветер, словно искры,
их разносит,
Словно капли звёздного дождя.
Над нами
листья –
отблески былого лета,
Хореографию
великого балета
Нам осень дарит, уходя.
А завтра…
Снова
облака посеют смуту,
Задует ветер,
и сорвутся круто
Воздушные танцоры со двора.
И с криком
пролетят
куда-то птицы,
Печально задрожат твои ресницы
И будет всё иначе, чем вчера.
* * *
Сквозь суховатость логики
кварталов городских
Природа пробивается, как нелогичный стих.
Сквозь неустроенность,
как правда сквозь враньё,
Виднеется Отечество моё.
Но, всё ж, надежда четче видится, чём страх,
Сквозь дым листвы, горящей во дворах.
Дом на слом
Продаётся дом на слом.
Старый дом, отживший век.
Продается старый дом.
Жизнь в нем прожил человек.
Стен разбитых жалкий вид.
Гвозди, детский пистолет.
Дверь открытая скрипит.
Дом один. Хозяев нет.
Исчезает дух жилой,
Плесенью окрасив след,
Дни проходят чередой.
Покупателя всё нет.
Кто возьмет пустой очаг,
Тот, что отдан уж на слом.
Продаётся старый дом.
Объявлений спущен флаг.
* * *
Заиндевелый лист шальной
С ноябрьским деревом расстался
И карусельно распластался
Над городом и тишиной.
Заиндевелый лист шальной
Летит, пространство ветром меря,
И что терять, когда потеря –
Ты сам. И кто тому виной,
Что осень, жертвуя тобой,
Швыряет
Твою резную позолоту
В пустынность улицы ночной.
Заиндевелый лист шальной,
Мелькнувший за стеклом оконным,
Летящий над землею сонной…
Связной меж летом и зимой.
* * *
День осенний, дым осенний.
На костёр восходит лето,
Продолжая представленье
С неоконченным сюжетом.
Время кружит, ветер веет,
Снова смена декораций.
Только небо голубеет,
Да беспечно зеленеют
Листья легкие акаций.
* * *
В простоте старинной
Месят руки глину.
Месят, чтоб когда-то
Глина стала хатой.
Да и мне досталась
Не такая малость.
Горсть песка земного
Переплавить в слово.
* * *
Мне всё дается
«с потом, с кровью».
Шутя, играя –
не умею.
Хоть и завидую порою
Тем, кто ловчее и сильнее…
А всё ж судьбу свою
не хаю.
В ней боль соседствует
с любовью.
Пусть песня лучшая –
другая,
Мне эту петь
дано по крови.
* * *
Знакомой дорогой иду я
вдоль мазанок белых.
Уже и листву подмели, и дома побелили.
И тянется след меж домами
от сажи и мела,
И мелом начертано вечным: «Сережа + Лиля».
Знакомой дорогой иду я от детства, от дома.
А в небе осеннем
кружится горластая стая.
Всё меньше встречаю друзей,
и всё больше знакомых.
Но дети, со мною идущие, – вырастают.
Знакомой дорогой иду я с отцом
своим рядом
Сквозь скрип патефонной иглы,
сквозь мотив довоенный.
Мой дед танцевал здесь на свадьбе,
за этой оградой,
Вдоль этих деревьев шагал он
со смены, на смену.
Всё кружит и кружит над нами
горластая стая.
Уже и листва на осенних кострах отгорела.
И кажется,
смысл этой жизни ясней понимаю,
Знакомой дорогой шагая вдоль
мазанок белых.
НЕБЕСНЫЙ ЗНАК
Впервые с Владимиром Спектором мы встретились ещё в середине 70-х годов прошлого столетия на семинаре у известного поэта Иосифа Курлата. Это был редкостный наставник, любивший «возиться» с творческой молодёжью. А потом было совещание молодых литераторов в Харькове, где я дал рекомендацию своему другу и коллеге для вступления в Национальный союз писателей Украины. Уже тогда мне по душе была философская направленность его поэзии, идущая от жизни, а не «высосанная из пальца».