В львиной шкуре
Шрифт:
— Думаю, это знак охотника. Таким образом, она пожелала, чтобы у твоей племянницы, когда наступит время ей стать женщиной, родились мальчики с духом орла.
— Это, конечно, всё хорошо, — подумав некоторое время, продолжил вождь, — но у них нет животных, а их дом прячется в лесу.
— Ты бы хотел, чтобы он занял место на нашем пастбище? — слегка удивился шаман. — Ньянкао, боги мудрее нас, и они поместили этот большой дом в стороне не случайно. Там он нам не мешает. Ты помнишь, как однажды отвалился кусок горы и перекрыл дорогу нашему стаду? Разве это было хорошо?
— Ты прав, Кааву… Но у них нет своего стада!
— Ньянкао, зато стада есть у твоих врагов, — улыбнувшись, ответил шаман.
Иван и Глафира Валерьевна теперь каждодневно стали приходить в селение. Местные быстро к ним привыкли. Сомов при помощи жестов, мимики и рисунков налаживал
Не считая скрываемого от всех пистолета, Иван стал ходить с карабином "Тигр" и ножом. В отличие от вождя у него в ножнах затаилась другая "птица", но не менее хищная — "Ястреб" с длиной клинка 26 сантиметров. Путь через рощу не выглядел безопасным, и требовалось бдить как за себя, так и за Окунько. Черныш же вообще хотел прорубить просеку, и сделать удобную дорогу от "Олимпа" до селения и до берега океана, откуда в ближайшее время понадобиться возить песок и камень. А пока Павел Андреевич велел Ивану сфотографировать всех местных жителей и составить на каждого небольшое досье. Кроме этого посоветовал активно заняться разучиванием языка аборигенов.
Местные детишки очень полюбили Глафиру Валерьевну, так как она постоянно приносила для них какое-нибудь угощение: чуть-чуть сахарка, чуть-чуть сладких конфеток… Всё это женщина брала в магазине. Павел Андреевич попросил девушек, чтобы они не препятствовали ей, а просто оставляли на видном месте понемногу. Кроме сладостей Окунько ещё приносила с собой крем. Избыток всевозможных тюбиков пылился на полках и в ближайшие годы заканчиваться не собирался, если только испортиться из-за срока давности. Глафира Валерьевна мазала им детей и женщин, считая, что крем лучше, чем глина и навоз, которыми местное население активно пользовалось. И по её поведению нельзя было сказать, что она повредилась рассудком. А ещё хитрец Дундич подсунул ей азбуку, и женщина стала учить Клаву, как теперь Глафира Валерьевна называла девочку, читать. Вместе с Клавой и остальные детишки невольно увлеклись этим занятием и с удовольствием повторяли новые слова. Тем более книжка с картинками вызывала у всех любопытство и восхищение. Отношение же к Клаве среди всего племени изменилось, её стали почитать как избранную.
Тем временем мужчины потихоньку превращали "Олимп" в крепость, окна и витрины аккуратно разбирали, а образовавшиеся проёмы закладывали камнем. Необходимые для воздухообмена отверстия перекрывали прочными решётками. Для выхода из здания наружу оставили всего три прохода. Первый оборудовали на месте бывшего центрального входа. Его оснастили широкой двойной металлической дверью, снятой в одном из помещений ТСК. Такая дверь давала возможность заносить и выносить крупногабаритные предметы. Войдя в неё, человек попадал в глухой каменный тамбур, размеры которого составляли три метра в высоту, три в ширину и пять в длину. Попасть из него вовнутрь ТСК можно было только через дверь, аналогичную первой, но смещённую от входа правее. Второй проход — это маленькая железная дверь запасного выхода. Через неё шёл самый близкий путь к туалету, бане и прачечной. Их построили в первую очередь. Ворота, ведущие
Пока мужчины занимались охраной и строительством, женщины вялили, сушили и солили продукты, которые могли испортиться в ближайшее время. В "О`кее" в аквариумах плавали живые карпы и осётры. Их решили пока не кушать, а попробовать разводить, выкопав для каждого вида по отдельному бассейну. В общем, работа кипела, а Черныш, помня о проступке Ивана, периодически напоминал ему о женитьбе. Хитрец Сомов, желая, чтобы Павел Андреевич быстрее от него отвязался, решил повлиять на ситуацию через тех, кто на его взгляд пользовался в племени наибольшим уважением. Обнаружив на парковке кошку с пятью котятами, он подарил этих необычных пушистиков им, пытаясь при помощи жестов рассказать о невероятной пользе данного зверька. За что и поплатился. Не ясно, какой вывод из его рассказа сделали аборигены, но Ивана пригласили(!) на охоту. Такое доверие обязывала ко многому, так как статус охотника был одним из высших в племени.
Когда Сомов понял, что в качестве добычи выбран царь зверей, то порядком струхнул. Конечно, карабин давал ощущение защищённости, но во льва ещё требовалось попасть! Зачем понадобилось охотиться именно на него, Ивану популярно разъяснили. Ночью хищник напал на стадо и убил молодого телёнка. За это нужно было отомстить. Аборигены к домашним животным относились вообще очень бережно. Не смотря на большое количество скотины, в пищу она практически не употреблялась. Если в племени хотели мяса, то шли на охоту или рыбалку. В основном же кушали продукты, полученные из молока, и селение по праву могло бы называться Дояркино.
Итак, устраивать облаву на льва пошли самые знатные охотники племени и Иван…
Глава 6. Охота
Еле-еле колышутся от слабого ветерка высокие травы и цветы, стрекочут и жужжат неугомонные насекомые и лезут в лицо и уши. Солнце, забравшись на самый зенит, забыв о всяком милосердии, бросает свои горящие лучи во всё, что попадается ему на глаза. Тяжело Ивану идти, непривычно. Кроме солнца, которое словно сошло с ума, ещё местность такая, что того и гляди все ноги переломаешь. Смотрит он с завистью на аборигенов. Те перемещаются ловко, неслышно, не замечая ни солнца сдуревшего, ни рельефа кривого, на котором плодородная почва переплетается с каменистыми выступами, словно картинки в Камасутре. Пить Ивану хочется, а фляжку не взял. Даже мысли о фляжке не было. Но, что это? Вождь поднял вверх левую руку и все моментально замерли. Вот он сделал ещё пару жестов, и охотники разошлись в разные стороны, образовав полукруг. Сомов оказался на левом краю этого полукруга. Метрах в ста от него раскинулось высокое ветвистое дерево. Чтобы к нему подобраться, нужно было сначала спуститься в небольшую ложбинку, а потом подняться наверх. Дерево росло почти у края ложбинки. "В его тени, скорее всего, и дрыхнет лев", — подумал Иван, и посмотрел по сторонам, ища своих "напарников".
— Ниндзя хреновы, — ругнулся он, никого не найдя.
Стоять в ожидании на одном месте тоже не хотелось, вдруг сочтут за трусость? Иван снял с плеча карабин, взял его наизготовку и, пригнувшись, не спеша двинулся вперёд, пристально всматриваясь в пространство вокруг дерева, пытаясь взглядом отыскать льва…
— Ааа!!! Сука! Сука! Сука! — закричал Сомов, уронив на землю карабин и прыгая на одной ноге, сжимая другую руками в районе низа бедра.
Змея, на хвост которой он наступил, быстро уползала в сторону. Вдруг в метрах шести от Ивана раздался жуткий рёв, и мужчина увидел мохнатую голову льва. Взгляд пронзительно жёлтых глаз не предвещал ничего хорошего.
— Что, тварь, тоже сожрать меня хочешь??? — закричал Сомов, поминая змеиный укус и совершенно забыв про оброненный на землю карабин.
Рефлекторно его правая рука нырнула запазуху и выхватила из кобуры пистолет.
"Туфф! Туфф! Туфф!" — успел произвести Иван три выстрела в прыгающего на него зверя, прежде чем потерял сознание…
— Кару, ты зачем порвал одежду человека с Солнца? — спросил вождь одного из охотников.
— Ньянкао, я видел, как его укусила змея, — ответил тот и сделал надрез на бедре Ивана, после чего стал отсасывать оттуда кровь, предварительно пожевав какой-то корешок.