В львиной шкуре
Шрифт:
— Мужики, что там случилось? — это прибежал уходивший к другому краю крыши Башлыков.
— Слышь, Кастет, у нас в оружейке ничего взрывающегося не было? Сомов ничего оттуда не брал? — спросил Руслан.
— Нет, он туда даже не заходил, — удивился Константин. — А что случилось-то?
— Сомов в воду что-то бросил, а потом взрыв…
— Ничего себе! — изумился Башлыков и поднёс бинокль к глазам.
А тем временем Иван достал из воды оглушённую рыбину и показал её испугавшимся взрыва аборигенам.
— Собирайте, пока чайки не растащили! — кричал он, улыбаясь, и тыкал пальцем на плавающую кверху брюхом рыбу.
Вскоре несколько аборигенов сообразили, чего от них хотят и зашли в воду.
Глава 4. Дипломат
Черныш не знал как себя вести и что делать. Во-первых: Сомов нарушил приказ и покинул свой пост без разрешения. Во-вторых: без согласования со всеми отправился к аборигенам. Дундич предупреждал, что племена здесь очень воинственные, и поход Сомова к местным жителям мог закончиться трагедией. В-третьих: раньше времени открыл факт их присутствия здесь. Здание ТСК ещё нуждалось в укреплении, и было практически беззащитно перед нападением. В военное время Сомова бы, наверное, расстреляли. Но во время войны за спиной любого командира стоит целая страна и возможность своевременно пополнить людским ресурсом понёсшую потери армию. А как быть здесь? Как его наказывать? Их и так жалкая горстка людей, и потеря даже одного очень чувствительна. Но и оставлять без наказания этот поступок было нельзя. Отсутствие наказания ведёт к разброду и анархии. Благодаря дисциплине небольшие группки людей создавали империи. Эти же империи разваливались, когда появлялась возможность избегать заслуженного наказания.
— Ты чего туда попёрса? — спрашивал Черныш у помятого и мучившегося головной болью Сомова.
Вчера вести разговор с Иваном было бесполезно. Какой разговор может быть с пьяным и уверенным в своей правоте человеком?
— Окунько туда пошла… Мне что ли бросать её одну?
— Почему по рации никого не вызвал и не предупредил? Мы бы её вернули!
— Ага, как же! Вернёшь её… Заладила: "У меня внучка там, у меня внучка там!" И вправду, какую-то девочку внучкой назвала, и весь вечер с ней возилась… Я и увёл её оттуда только потому, что сказал, типа "внучке" нужно отдыхать, а навестить её можно будет завтра. Может теперь перестанет думать о самоубийстве…
— Иван, ты считаешь, что поступил верно?! — легкомыслие Сомова злило Черныша. — Ты откуда взял спиртное и взрывчатку? Ты понимаешь, что в случае конфликта мы бы пострадали все?!
— Ты ужаса-то
— Пообщался он! Повторяю, откуда ты взял спиртное и взрывчатку?
— Было у меня… Я после дежурства собирался пойти на рыбалку, — врал Иван.
— Куда на рыбалку? — не сразу понял Черныш.
— На Волгу, куда же ещё? — продолжал врать Сомов, источник своих находок он открывать не хотел.
— И где твои удочки? Что-то я не видел, чтобы ты на работу с удочками пришёл.
— Удочки друг должен был взять. А я решил в случае плохого клёва — динамитом…
— Ну, и дебил же ты! За браконьерство ведь могли посадить!
Сомов только пожал плечами и поморщился — побаливала голова. Черныш же стоял напротив и осуждающе смотрел на него. Вдруг Павла посетила авантюрная, но не лишённая логики мысль, что он даже позволил себе улыбнуться.
— Короче, Иван, слушай и запоминай… Раз у тебя на поприще дипломатии такие успехи, то ею и будешь заниматься. И первая твоя задача состоит в том, чтобы породниться с местным вождём.
— Как породниться?! — опешил Сомов.
— Женись на его дочке или сестре! Сам же говорил, что втирал аборигеном байку о том, якобы мы с неба спустились… Думаю, они не откажут "посланнику небес".
— Ты что — серьёзно?!
— А ты как хотел? Раз вызвался налаживать контакт с местным населением, то и флаг тебе в руки!
— Никуда я не вызывался…
— Всё, Иван, поздно пить боржоми, когда почки отказали! Лучше думай, чем удивишь вождя и добьёшься его расположения. Если сейчас откажешься, сделаешь себе только хуже! Вчера ты нарушил приказ и оставил свой пост. Прощать я тебя не намерен. Анархии не потерплю! Выгоню к чёртовой бабушке, и останешься без нашей поддержки!
— Вот же засада! — скривил Иван лицо и потёр ладонями виски — голова болела.
Глава 5. Дипломатия и политика
— Ну-с, господа, — с загадочной усмешкой обратился Павел Андреевич ко всем собравшимся в кафетерии людям, — хочу представить вам нашего дипломата.
После этих слов Черныш обернулся и поманил пальцем Сомова, который стоял за его спиной.
— С сегодняшнего дня, — продолжил Черныш, — Сомов Иван Леонидович официально наделяется полномочиями посла и делает всё от него зависящее, чтобы у нас с аборигенами были мир, любовь и взаимопонимание. А помогать в этом ему будет Глафира Валерьевна Окунько.
Собравшиеся в кафетерии мужчины и женщины, а сейчас, не считая одного Зубова, который дежурил на крыше, здесь присутствовали все, назовём их "залётные", смотрели на Ивана, не скрывая своих улыбок. Про его вчерашние похождения не слышал, наверное, только глухой. Но таковых, к счастью, не было.
— А чтобы у нас с аборигенами действительно была любовь, — продолжал говорить Павел Андреевич, — а так же в качестве наказания за самовольный уход со своего поста, Иван Леонидович Сомов обязан в шестимесячный срок породниться с вождём местного племени. В противном случае, — и тут лицо Черныша сделалось предельно серьёзным, — я своей властью лишу данного дезертира права пользоваться нашей поддержкой и закрою ему допуск в ТСК. Нам здесь анархия не нужна! Кто "за", прошу голосовать.
Все единогласно проголосовали "за". Не сказать, чтобы собравшиеся желали Ивану плохого, не считая Шавката и трёх его земляков, но принятое Павлом Андреевичем решение одобряли, в тайне надеясь, что у Сомова, и у Окунько тоже, всё получится. Если честно, то поведением Глафиры Валерьевны многие были шокированы, ей удалось пообщаться с дикими людьми и расстаться с ними по-хорошему…
— Друзья! — тут внимание всех привлёк Дундич, — в свете новых обстоятельств я хочу пересмотреть некоторые наши планы на ближайшее время.