В любви каждый за себя
Шрифт:
Все это я уже по дороге к дому Серого в голове прокручивала. Настало время действовать. Нельзя было допустить, чтобы произошло еще одно убийство. Это во-первых. Во-вторых, нельзя позволить, чтобы до них добрался этот оборотень: надо дать мальчишкам шанс спасти свою шкуру, а если повезет, – души тоже.
Пусть они отвечают по закону. Законы нашего государства все-таки, что ни говори, гораздо гуманнее, чем законы мафии.
Так что я бежала сломя голову. Вот и нужный мне подъезд. Лифт, конечно,
Я взлетела наверх и, отдышавшись немного, позвонила в квартиру двадцать восемь.
Дверь мне явно открывать не хотели. Не понимали, что уж лучше иметь дело со мной, чем кое с кем покруче.
За дверью слышались какие-то странные звуки: шепот, возня, шарканье шагов. Я подумала, что молодцы обсуждают, стоит ли открывать дверь подруге Елены Михайловны, раз та почти все знает про убийство старухи.
Наконец щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял Серый, в глазах его застыл неподдельный страх. Здорово я их напугала. С чего бы так? Еще ничего не сказала и не сделала.
– В-вы Елену Михайловну ищете? Она уже ушла.
Парень тоже заикаться начал.
– Нет, ребята, я к вам. Давно вас ищу. Целых два дня, если мне память не изменяет.
– Зачем? – тихо, почти шепотом, спросил он.
– Очень уж вы мне нужны. И не только мне. Есть еще люди, которые тоже вами интересуются.
– Какие люди? Для чего?
При этом он отступил в глубь прихожей, пропуская меня.
– Проходите в комнату. – И, повернувшись ко мне спиной, пошел впереди.
Я остановилась в дверях, разглядывая обстановку, с которой в общих чертах была уже знакома по милости Виктора Ивановича с его изобретением.
Что-то мне не нравилось. То ли какое-то ощущение тревоги, которое я воспринимала всеми пятью чувствами, то ли еще что-то, не поддающееся описанию. Не знаю.
Косой сидел на диване, наклонившись вперед и сцепив руки. Увлеченный рассматриванием собственных ногтей, он даже не взглянул в мою сторону, словно не заметил. Вид у него был совершенно потерянный. Волосы взъерошены. На левой скуле солидный фингал. Серый подошел к нему и уселся рядом.
Что-то произошло, пока я сюда бежала. И, видимо, что-то очень важное.
Мой чуткий слух уловил едва слышный шорох сзади. Скорее я почувствовала просто движение воздуха, почувствовала каждой клеточкой организма. Только слишком поздно. Мне в спину уперлось дуло пистолета. Через легкую ткань блузки я ощутила противный холод металла.
Хриплое дыхание за спиной. Похоже, что позади меня мой старый уличный знакомый, которого я заставила-таки сегодня побегать.
– Спокойно, девочка. Будь умницей и не дергайся.
Я не дергалась. Я стояла неподвижно и лихорадочно
Против лома нет приема, если нет другого лома или если вы не владеете боевыми искусствами. Другого лома у меня, правда, не было, зато были гибкость и ловкость.
Бью противника пяткой правой ноги в пах и, мгновенно нагнувшись, хватаю его за щиколотку и дергаю на себя.
Ну, точно: это тот самый господин, который вел меня. Куда ему с его-то пышными формами и рыхлыми мышцами на Таню Иванову нападать!
Взвыв от боли, он рухнул на пол и ударился головой о тумбочку, которая стояла в проходе. Звук был такой, словно шкаф упал. Шмякнулся и затих. Кажется, отключился.
Пистолет вывалился у него из рук и отлетел в сторону. Я бросилась к нему в надежде завладеть оружием, но оказалось, что все не так просто.
Глава 9 КОСТИ НЕ ЛГАЛИ, А НЕДОГОВАРИВАЛИ
Недооценила я все-таки своих противников. Правы были мудрые косточки, которые предупреждали, что я могу попасть в ловушку, подстроенную врагами. Так оно и вышло.
Я не успела схватить пистолет. Очень знакомый приятный голос произнес:
– Оставь его, Танечка. Он тебе ни к чему. Поговорим по-хорошему.
Поднимаю голову. В дверях спальни стоит мой клиент собственной персоной с пистолетом в руке и мило улыбается. Рядом с ним два бугая. И тоже вооружены. У всех троих глушители на пушках.
Вот такая петрушка. Кошмар, да и только. Верь после этого людям!
– Оставь его, Танечка, – повторил Евгений Петрович.
– Не глухая, слышу, – огрызнулась я, разгибаясь.
– Вот и чудненько. Присядь пока на стульчик, и мы попытаемся решить все полюбовно.
Явно меня хотят заставить замолчать. Навсегда.
Один из бугаев услужливо пододвинул мне стул и, нежно взяв за плечи, помог сесть. Кстати, это был тот самый, который когда-то вошел в кафе «Les misteres de Paris» и, поговорив с метрдотелем, вышел, ничего не заказав.
– Вот так-то лучше. А то, понимаешь ли, размахалась руками, коллегу моего покалечила. Нехорошо. Мы так не договаривались.
Коллега между тем пошевелился и застонал.
– Помоги ему, Вадик, подняться. Видишь, человеку плохо.
Орясина, оставив меня, кинулся к приятелю, прихватив по пути его пистолет.
– Д-дяденька, отпустите н-нас, п-пожалуйста, – зарыдал Косой.
– Засохни и молчи, пока с тобой никто не разговаривает. Дойдет и до вас очередь.
– Что тебе нужно? – процедила я сквозь зубы.
Я была в тот момент зла, как черт, и ругала себя, родную, самыми непотребными словами, которые произносить вслух не совсем удобно.