В Маньчжурских степях и дебрях(сборник)
Шрифт:
— Волчков! Ты, что ль?
Пред тем только что громко, прямо врываясь ему в уши, несся издали топот лошадиных ног, и тогда же у него мелькнула мысль:
— А скоро ж они…
Но эта мысль сейчас же потонула в другой мысли:
«Опять потекло».
Топот стал глуше, смутней, точно потух в ушах.
— Волчков!..
Почти над ухом у него фыркнула лошадь.
Волчкова окружили казаки.
Он видел, как они смотрят на него тревожно и вместе с любопытством и сдерживают лошадей, чтобы
Он слышал, как кто-то шепнул:
— В висок…
И потом вслед за этим шопотом чей-то вздох и еще чей-то голос:
— Господи, Господи!
Кто-то смыгнул носом, кто-то кашлянул, но осторожно, должно быть, в руку.
В нем закипело что-то в душе, какая-то обида, против кого и за что — он не знал…
И он крикнул почти со злостью:
— Да не в висок, а в морду… Во!
И отнял платок от щеки.
Точно тяжесть свалилась у него с плеч. Он смотрел на товарищей, перебегая взглядом от одного к другому, и еще несколько раз повторил:
— В щеку, говорят вам, в морду!.. Ну!
Казаки заговорили все. разом, не так как за минуту перед тем, громко, громче чем следовало, перебивая друг друга…
Они расспрашивали Волчкова, что с ним случилось в деревне.
Он рассказал.
Урядник решил обыскать деревню.
Волчкову и еще одному из казаков он велел оставаться на месте, а с остальными затрусил по направлению к деревне.
IV
Урядник живо добрался до деревни.
Он ехал впереди, помахивая плетью. У въезда в деревню он попридержал лошадь и оглянулся назад…
Один из казаков держался немного правей его, другой несколько левее.
Они не сразу должно быть заметили, что он убавил ходу и продолжали трусить легкой рысцой, чуть-чуть подпрыгивая в седлах.
Потом, как по уговору, на секунду замявшись на месте, повернули лошадей в его сторону…
Лошадь под тем казаком, что ехал слева, фыркнула, когда казак поворачивал ее, тряхнула головой и гривой…
Урядник совсем остановил своего коня.
Через секунду казаки были около него.
Он взглянул на одного и шепнул:
— Валяй задами…
И махнул плетью на крайнюю хату.
— А мне? — тоже шопотом в тон ему произнес другой казак.
Урядник как раз в ту минуту опускал плеть.
— А ты со мной!
И он слегка хлестнул лошадь плетью.
Лошадь сейчас же двинулась вперед крупным шагом, выгибая шею, дергая и натягивая поводья.
На улице теперь было совсем темно.
У первого домика урядник опять остановился. Остановился и казак, следовавший за ним.
— Нужно осмотреть, —
Потом опять выпрямился в седле.
— Пахомов!
Затем он тронул лошадь и придвинулся к Пахомову почти вплотную.
— Слышал, что сказано…
В темноте перед ним белело лицо Пахомова; черты различались смутно… Он придвинулся к нему еще ближе. Теперь он заметил, как Пахомов повел в его сторону глазами…
Вытягивая шею, прямо ему в лицо, урядник зашептал опять каким-то свистящим шопотом:
— Струсил… А? Знаю я тебя. Про Волчкова вспомнил.
Сам он не трусил. Будь с ним не Пахомов, а какой-либо другой казак он может-быть сам вошел бы в хату.
Но Пахомов был молодой казак.
Молодых надо учить.
— Слезай с коня!
Пахомов спрыгнул на землю. Громко по земле стукнули каблуки его сапог.
— Тише, дурак!
— Haте лошадь! — как-то надорвано и с хрипотой крикнул Пахомов, повернув лошадь за удила головой к уряднику, и бросил на седло ему поводья.
Потом он выругался:
— О, дьявол!
Урядник слышал, как он оттолкнул ногой шашку, вероятно запутавшуюся у него между ногами.
— Тише, сын собачий!
Он принял от Пахомова поводья и, поворачивая свою лошадь так, чтобы она стала рядом с Пахомовской, зашептал опять:
— Тише, чорт, говорят тебе!
Но Пахомов уже бежал через улицу к хате…
На пороге он остановился на секунду и выхватил шашку. Потом фигура его разом пропала в темноте сеней.
В ту же минуту в сенях словно треснуло что-то громко на всю деревню…
Из темноты сеней брызнул яркий свет на мгновенье и также мгновенно осветилась отблеском этого света промасленная бумага в окошках, заменявшая стекла.
В наступившей затем темноте и тишине раздался долгий стон похожий скорее на мычание, и глухой стук.
V
Пахомов был убит наповал.
Как оказалось потом, в него стреляли разрывной пулей. Пуля попала в грудь и прошла насквозь в спину, сделав на спине страшную, более чем в ладонь, рану.
Убийцу Пахомова, вероятно, какого-нибудь фанатика, не пожелавшего оставить деревню в то время, когда бежало все население деревни, казаки пристрелили тут же.
Правда, им много было с ним возни, но они все равно отомстили за товарища.
Всего израненного они вытащили его на улицу и тут урядник пустил ему последнюю пулю в висок, потому что и раненый, он все еще продолжал обороняться.
А труп Пахомова они положили на лошадь и повезли домой.
И это была грустная встреча, когда они сошлись опять, теперь уже четверо, а не пятеро, на пыльной дороге в степи за деревней.