В Микенах, златом обильных
Шрифт:
– Иди!
Он сел на стопку толстых мягких овчин, заменявшую ему и кресло, и постель, и удовлетворенно сказал:
– Ну все! Дело сделано. Груз выгружен, уложен в повозки, охрана выставлена, проведем здесь ночь и утром двинемся в Микены… О чем печалишься, Кассандра?
– А ты? – спросила Кассандра вместо ответа.
Агамемнон поднял брови.
– Я? Ни о чем. Я просто устал. Даже есть не хочу, только спать. Да и о чем мне печалиться, все, что в состоянии совершить человек, я уже совершил. Сделал свое царство
– И как следует пограбил! – пробормотала Кассандра.
– Что ты там бубнишь? – нахмурился Агамемнон.
– Я говорю, что ты взял к тому же богатую добычу. Разве не так?
Агамемнон поглядел на нее высокомерно.
– Так. Но мы только забрали награбленное. Долгие годы троянцы нападали на корабли ахейцев, ждавшие попутного ветра у входа в Геллеспонт, обирали моряков и торговцев до нитки, нередко лишали и самих кораблей.
Кассандра промолчала.
– Разве не так? – передразнил он ее.
– Мы не грабили, а всего лишь взимали пошлину, – сказала Кассандра устало.
– О да, – подхватил Агамемнон с иронией, – пошлину за проход по проливу, на который если кто-то и может предъявить права, то только Посейдон, а не смертные. Но теперь с этим покончено, некому больше восстановить город и заново стать у Геллеспонта дозором. Ни один троянец, сколько-нибудь на это способный, не избежал мести богов.
Скажи лучше, кровожадных ахейцев! – подумала Кассандра зло, но вслух сказала только: – Ты ошибаешься, один из нас остался жив.
– Кто? – спросил Агамемнон живо.
– Эней.
Агамемнон пренебрежительно хмыкнул.
– Эней? Не самый великий из воинов, не самый знатный из властителей и, в сущности, не троянец.
– Возможно, – сказала Кассандра сухо. – И, тем не менее, ты его недооцениваешь.
Агамемнон вскинул голову.
– То есть?
– Ты спрашивал, о чем я печалюсь. Так вот, я не печалилась, а отдыхала после трудной работы.
– Работы?
– Я заглянула в будущее, – пояснила Кассандра.
– Ах да, – улыбнулся Агамемнон. – Я и забыл, что ты пророчица. И что же ты там, в будущем, увидела?
– Энея, – бросила Кассандра с оттенком гордости.
– И что за опасность нам может грозить со стороны какого-то Энея, бежавшего с горсткой воинов и десятком потрепанных кораблей?
– Теперь никакой. Но его потомки создадут царство, равного которому по силе не было в мире.
– В Троаде? – удивился Агамемнон.
– Нет, в другом месте. И однако оно поднимется до вершин могущества и в положенное время завоюет все земли данайцев. Ограбит их так же, как вы ограбили Илион, увезет все накопленные за века сокровища, отнимет даже статуи богов, разорит жилища, обратит в рабство жителей!..
Увлекшись, она повысила голос, чуть не кричать стала, забыв, кто она теперь и с кем говорит,
– Да будет тебе! Успокойся, – сказал он добродушно.
– Ты мне не веришь? – бросила Кассандра оскорбленно.
– Верю, верю. И когда же все это случится?
– Через тысячу лет.
– Тысячу лет? – переспросил Агамемнон с легким недоумением и нахмурился, видно было, что тщится человек и не может себе представить такую уйму времени, Кассандре и самой нелегко это далось, потому она снизошла до пояснения.
– Тысяча лет все равно что две тысячи жизней, если поставить их одну за другой.
Агамемнон покачал головой.
– Это слишком далеко и волновать не может.
– Оно и не должно тебя волновать, – сказала Кассандра с торжеством, – потому что твое богатое и могущественное царство, которым ты так гордишься, рухнет куда раньше. Твои города обезлюдеют, поля запустеют, стены Микен обрушатся, и о них забудут надолго, если не навсегда.
– А это когда произойдет? – поинтересовался Агамемнон.
– О, гораздо скорее, через каких-нибудь три-четыре жизни, даже раньше!
– То есть в правление одного из еще неродившихся правнуков Ореста? Это меня тоже не сильно волнует. Я предпочел бы знать, что мне принесет завтрашний день. Или это уже не волнует тебя?
Кассандра помолчала, подумала.
– Волнует, – призналась она после некоторого колебания. – Более того, пугает.
– Что же случится завтра? – спросил Агамемнон.
– Мне грозит опасность, повелитель, – вздохнула Кассандра.
– Тебе?
– Клитемнестре уже нашептали, что ты привез с собой наложницу.
– Ну и что?
– Ей наплели кучу всякого вранья. Будто бы царь настолько увлечен троянской пленницей, что готов сделать ее женой и царицей, отослав Клитемнестру из дворца.
Агамемнон захохотал.
– Что за ерунда! Какой мужчина будет выбирать одну женщину из двух, если может иметь обеих? Не болтай глупостей!
– Я и говорю, наплели кучу вранья, – заупрямилась Кассандра. – Но Клитемнестра поверила и собирается от меня избавиться, проще говоря, она прикажет меня убить, и у нее найдется достаточно верных слуг, чтобы этот приказ выполнить.
– Не бойся, я не дам тебя в обиду, – сказал Агамемнон успокаивающе.
Кассандра поглядела на него с укоризной.
– Полно, царь! У тебя будет множество дел в совете, в суде и во дворце, не можешь ведь ты повсюду водить с собой рабыню. А окажись я одна, не дам битой янтарной бусинки за свою жизнь.
– Что же ты предлагаешь? – спросил Агамемнон.
– Обмани Клитемнестру! Объяви ей, что я упала при высадке с корабля в воду и утонула. Она ведь в лицо меня не знает. И никто из здешних не знает. С воинами я уже вряд ли встречусь, троянские девушки меня не выдадут, а имя я приму другое. Назовусь, к примеру, Александрой.